Самиздат публикует Ту самую историю читателя Сергея Коноваленко, которого за ночь в неблагополучном районе Никарагуа сначала ограбили наркоманы, а потом кормили полицейские.
«Та самая история» — это легендарная рубрика, которая и делает самиздат самиздатом, трансформируя наших читателей в наших авторов. Вы тоже можете отправить нам свою историю. Пишите нашим редакторам Косте и Семёну.
Ты можешь быть самым охеренным джедаем-путешественником на планете, автором пачки книг или модного блога в Telegram. Тебя даже могут звать Артемием Лебедевым, но ты всё равно не будешь застрахован от того, что я называю СТС — Случайной Тупой Ситуации. Большинство из них в итоге становятся забавными историями, вроде этой. Ну а те, что не становятся, скорее всего, никто уже не расскажет.
Эта цепочка абсурдных событий запустилась на Ометепе — райском острове в южной части страны. Путешествуя по нему, я получил немало удовольствия, но вернуться решил на последнем вечернем пароме. Как работала логика глупого белого человека? Если есть паром, значит, должен быть и автобус, встречающий людей с парома. Но Центральная Америка — она не про логику, тем более такую наивную: никакого автобуса на месте не оказалось — пришлось ловить машину.
Первая же попутка добросила меня до перекрёстка в Ривасе, через который проходит прямая дорога на Гранаду, где меня ждали дом, тепло и друзья. Я не сдавался, нашёл хорошую точку рядом с заправкой, встал прямо под фонарём и пытался поймать хоть что-то проезжающее мимо. Через сорок безуспешных минут на противоположной стороне дороги появились два персонажа, которые, заметив меня, подошли ближе. Они шли спокойно, без агрессии или странностей, так что я не волновался раньше времени.
Один жилистый, бледный и ростом с тумбу в больничной палате, второй чуть выше, тощий и смуглый. Но что гораздо, гораздо важнее — оба под коксом, удолблены в самый хлам. Я не эксперт по наркоманам, но понял это секунд за пять.
— Парень, ты чего это тут делаешь? — на идеальном английском обращается ко мне низкий и бледный.
— Стоплю вот, в Гранаду.
— В Гранаду?! Ты сумасшедший, не попадёшь ты сегодня в Гранаду! Уже поздно. Нет мужик, так нельзя! Ты представляешь, как здесь опасно?! Эти люди, они... они... они тебя ограбят и убьют! Нет-нет-нет, мужик, так нельзя!
— Слушай, да ладно, не переживай так, я привыкший. Тут заправка, место хорошее, светлое.
— Ох, мужик, как же ты так?! Здесь так опасно, эти люди, ты… ты не представляешь! Не могу я тебя здесь вот так оставить!
Его компаньон молчал, да и в целом скорее напоминал растение, чем человека. В этот момент мимо нас проехало такси, и бледный сердобольный гражданин тормознул его, выскочив на дорогу перед самой машиной. Понимая, к чему всё идёт, я пытался его остановить: денег на такси у меня не было. Но персонаж (назовём его Хосе) не обращал на меня внимания и вернулся, только обсудив что-то с таксистом:
— Мужик, вот этот таксист — он мой друг! Он обещает довезти тебя до Гранады, если ты заплатишь ему тридцать долларов.
— Сколько?! Тридцать?! Ты извини, и спасибо тебе за помощь, но мне заплатить нечем, я тебе не богатенький американец.
— Ой зря, очень зря!
Таксист получил отмашку и уехал, а Хосе всё не унимался.
— Нет, я так не могу! Темно, ты здесь, эти люди… пошли с нами!
Желания тащиться непонятно куда с парой наркоманов я не испытывал и вежливо пытался убедить Хосе, что буду в порядке и ему не стоит так переживать. Минут через пять он и его овощной компаньон всё же удалились под непрекращающееся «эти люди» и «так нельзя», а я продолжил свои попытки поймать тачку.
Через пятнадцать минут Хосе вернулся, но в этот раз шёл быстрее и увереннее, так что спутнику приходилось его догонять. Я гадал, чего ждать от следующего раунда, и очень быстро получил самый остроумный из возможных ответов: нож перед лицом.
— Телефон, гринго! Давай сюда свой телефон! Быстро!
Мои глаза от удивления лезут на лоб, адреналин подскакивает, и смеяться уже не хочется.
— Мужик, чё за дела, ты же пятнадцать минут назад пытался…
— Телефон, гринго! Телефон!
Знаете, что нужно делать, когда обдолбок тычет в тебя ножом? То, что он скажет! Я достаю телефон, Хосе выхватывает его из рук и быстро удаляется. Скорее всего, в его нанюхавшейся ореховой скорлупе переключило какой-то тумблер.
Посылая благодарности всем богам за то, что я ещё жив и Хосе не снял с меня рюкзак, с гораздо более ценной камерой, я побежал на заправку и попросил вызвать полицию. Но никто никого не вызвал, вместо этого мне указали дорогу до ближайшего полицейского участка, который находился от нас в четырёх кварталах. Пробежав три из них, буквально в паре сотен метров от участка я неожиданно встретил… Хосе и его вечного спутника. Ничего не сказав и не останавливаясь, я побежал дальше — если повезёт, то за меня с ним разберутся другие ребята.
Возможно, криминал
Влетев в полицейский участок, я сбивчиво, на ломаном испанском, попытался объяснить женщине в приёмной, что произошло. Морально я уже был готов к тому, что все забьют болт, продержат меня пару часов, попросят подписать какие-то бумажки и отпустят с богом. Ну в самом деле: кому я нужен посреди ночи со своим дурацким телефоном? Но произошло чудо! Спустя минут десять у участка появился патрульный пикап. Из него вылез огромный мясной шкаф, быстро расспросил меня о приметах двух наркоманов и месте, где всё произошло. Я поделился с ним всем что знаю и залез в машину. Мы отправились патрулировать ночной Ривас с никарагуанской полицией!
После таких внезапно свалившихся аттракционов, даже если бы телефон мне в итоге не вернули, я не стал бы сильно расстраиваться. Но тут патрульные пришли в сильное возбуждение и указали мне куда-то в сторону обочины. Тут я и заметил старых знакомых.
— Они?
— Да!
Пикап резко тормозит — и начинается экшен: мужики вылетают из тачки, за секунды настигают Хосе и приятеля, валят их на землю, вяжут руки и закидывают в кузов пикапа, как мешки с картошкой. А я жалею, что не захватил попкорн.
Вскоре мы вместе с задержанными вернулись в участок. Прямо из пикапа меня отправили в комнату и вежливо попросили чуть подождать. Здесь было небольшое окно во внутренний двор участка, дверь осталась приоткрытой: я отлично видел и слышал всё, что происходило на улице, где уже начинался допрос. Несчастных грабителей посадили у стены, а вокруг собралась половина участка.
Для разогрева нарушителям закона прописали пару добротных ударов с ноги в брюхо.
— Имя! Фамилия!
(Стоны, мычание, звуки ударов.)
— Чё?! Имя! Фамилия!
(Снова мычание, снова звуки ударов.)
Полицейских становилось всё больше. Вайфая в участке нет, мобильный интернет дорогой. Судя по всему, такие допросы — одна из немногих отдушин для служителей правопорядка славного города Риваса. Но дослушать допрос до конца мне не дали: в комнату вошёл Чарльз, единственный англоговорящий офицер.
— Серджей? Пойдём со мной, нужно кое-что тебе сказать.
Мы прошли через двор под звуки продолжающегося допроса и оказались в пустой комнате с двухъярусной кроватью и толчком. Справедливости ради, выглядело всё довольно прилично.
— Послушай, уже поздно, и в целях твоей собственной безопасности эту ночь ты проведёшь здесь, ты с этим окей?
— Да, вполне. (Ещё бы я не окей — халявное жильё!)
— Ещё кое-что: вернуть тебе телефон мы пока что не можем. До суда он считается вещественным доказательством.
— Ясно, а когда суд?
— Судья будет завтра, вас доставят к нему, там ты ещё раз расскажешь, как всё было, и после этого мы вернём тебе телефон. Ты с этим окей?
— Ну хорошо, как скажете.
— Отлично, ты пока отдыхай, а я сейчас вернусь.
Чарльз вышел из комнаты и закрыл её на ключ, а я рухнул на кровать. Что за день, что за чудесный день!
В гостях
В тот момент, когда у меня почти получилось заснуть, в замочной скважине провернулся ключ и за дверью послышалась возня. Чарльз вернулся в компании ещё одного офицера: принёс второй матрас, ужин и кофе! Я даже в хостелах никарагуанских с таким сервисом не сталкивался! Пока я набивал рот рисом и фасолью, полицейские застелили мне постель (!), пожелали спокойной ночи (!!) и ушли, заперев дверь. Сытый, уставший и на двойном матрасе, я уснул как младенец. Настолько крепко, что утром обнаружил на верхней койке непонятно откуда взявшегося чувака. Но мне до него не было дела, ведь я скоро должен был свалить. В голове прокручивались варианты стильной тюремной наколки. Слеза? Солнышко? Или сразу фигачить купола?
Через час после моего пробуждения в комнате появился Чарльз с двумя коробками завтрака: для меня и того туловища сверху. На лице офицера читалась крайняя форма беспокойства:
— Серджей, у тебя всё хорошо? Вот, держи, я принёс тебе завтрак. А ещё — у меня есть для тебя новости.
— Ага-а?
— Дело в том, что судьи сегодня не будет, придётся подождать ещё один день.
— Оке-е-ей, а могу я сгонять в Гранаду и вернуться завтра?
— Извини, но будет лучше, если ты останешься здесь.
— Хм, а прогуляться по Ривасу можно?
— Не уверен, думаю, что нет.
— Серьёзно? А мне телефон на пятнадцать минут вернуть? Меня друзья ждут, и всё такое, — спросил я максимально вежливо, стараясь скрыть лёгкий ахуй. В конце концов, вины Чарльза во всём этом цирке точно нет.
— Извини, не положено, наш начальник — строгая сволочь.
— Я, получается, сегодня здесь буду сидеть? — указал я пальцем в пол.
— Да, но только сегодня. Завтра утром приедет судья — и всё будет в порядке.
— Ну, если выбора у меня нет, то спасибо за завтрак.
Чарльз смущённо улыбнулся и в очередной раз покинул меня — естественно, не забыв запереть. А я вернулся обратно на кровать и передал соседу его порцию. Бобы, рис, пересушенный банан, чуток курицы и пластиковый мешочек с кофе — да, здесь было что переварить.
Батарейка в камере давно сдохла, телефон лежал в вещдоках, и даже книжки нет под рукой. Всё, что остаётся, — пялиться в потолок или днище верхней кровати и нарезать круги по комнате. Мне было невероятно скучно и в то же время хотелось истерически хохотать от абсурдности происходящего.
Вы когда нибудь убивали время, не делая вообще ничего целые сутки? Я бы организовал себе зарубки на стене, да было нечем.
Минуты тянутся медленно. Пытаюсь играть сам с собой в города и общаться с соседом. Города — скучно, а сосед, хоть с виду и нормальный парень, в упор не понимает моего русского испанского, а я не могу разобрать его никарагуанского — птичий язык. Уснуть тоже не выходит: кофе в Никарагуа чертовски хорош. Так проходит ещё три-четыре часа, а дальше начинается ад: в участке врубается рождественский плейлист, и это не какая-нибудь дурацкая метафора. До Рождества остаётся около недели, господа полицейские — тоже люди, им хочется урвать свой кусок веселья, радости и песен. Только вот плейлист состоит всего из трёх треков, которые бесконечно крутятся на повторе. Сложно представить себе что-то гаже испаноязычной рождественской песни, если слышишь её в тридцатый раз за два часа. Фелиз навида-а-ад, фелиз навида-а-ад, ай виш ю э мерри кристмас... У меня начинает медленно ехать крыша.
Я накрыл голову подушкой, в принципе, не имея ничего против идеи задохнуться нафиг. Понятия не имею, сколько времени я провёл в таком положении. Дверь начала отворяться, и Чарльз принёс ещё одну коробку еды.
— Слушай, как вы вообще это терпите?
— Ты о чём?
— Ну, знаешь, фелиз навидад, фелиз навидад…
— А-а, музыка! Да мы даже внимания на неё не обращаем, если честно.
— Счастливые люди!
Процесс приёма пищи я старался растянуть по максимуму. Вот уж не думал, что в моей жизни наступит день, самым увлекательным событием которого станет вылавливание зёрен риса из коробки. После обеда я активно практиковался в художественном протыкании коробки, в изучении обрывков туалетной бумаги, найденных в рюкзаке, и попытках вспомнить всё подряд. А с заходом солнца прекратилась адская музыка — и жизнь стала чуть лучше.
Ужин привнёс небольшие изменения: Чарльза заменили два офицера, гораздо более солидного вида. Они переговаривались между собой, периодически кивая в мою сторону, а я недоверчиво поглядывал на них исподлобья, как детёныш шимпанзе на учёных. Пахнул, кстати, примерно так же. Закончив трепаться, офицеры оставили нас с соседом наедине доедать нашу баланду. Ещё через час вырубился свет. Ну что, вроде как всё получилось? Я прожил день!
Суд
Утро началось с кофе и Чарльза, который просил меня не сильно затягивать с завтраком: мы должны были ехать в суд. От новостей я за раз проглотил всю бобово-рисовую смесь, и мы вместе отправились к машине, у которой уже стоял вчерашний презентабельный офицер, что приносил ужин.
— Серджей, это наш капитан.
— Очень приятно! (Вдвойне приятно, что капитан никарагуанской полиции мне ужины таскает.)
Мы жмём руки и занимаем центральный ряд в авто. На переднем пассажирском — мужик с дробовиком, задний ряд отделён решёткой. Через минуту туда загружают Хосе и товарища. Увидев меня, Хосе резко оживляется.
— Друг! Друг! Прости, я хотел вернуть тебе телефон!
— Пожалуйста, не разговаривай с ним, — вежливо просит Чарльз.
— Друг! У меня трое детей, один из них в госпитале! Трое детей, друг!
Я вопросительно смотрю на Чарльза.
— Гонит, — отвечает Чарльз, — у нас этого торчка половина участка знает.
— Что?! Босс! Это неправда! Я честный человек!
— Тихо сиди, честный!
В компании четырёх офицеров, под бодрый латиноамериканский реггетон и редкие возмущённые возгласы Хосе, мы добрались до здания суда. Водитель и человек-дробовик проводили преступный элемент в специальные клетки, а Чарльз и капитан повели меня дальше по коридору, прямо в зал суда, где нас встретила смуглая, слегка полноватая женщина с добрым лицом, в цветастом платье.
Вчетвером мы садимся за стол и проводим генеральную репетицию суда. Всё просто: прокурор задаёт вопросы, я отвечаю, Чарльз переводит, а капитан внимательно слушает. С каждым «правильным» ответом настроение капитана и прокурора заметно улучшается. Ещё бы: спасли грингу, получили палку в статистику — с делом всё ясно.
После репетиции и небольшой паузы в зал ввели подсудимых и пригласили судью — бритого кента, в рубашке поло, с торчащей из-под неё цепочкой, и в джинсах. Все встали, а «господин судья» улыбнулся и обратился ко мне:
— Как оно? — спрашивает меня кент.
— Хорошо всё.
— Ну вот и отлично, сейчас всё порешаем.
В зал внесли то ли Библию, то ли конституцию Никарагуа, и меня попросили, положив на неё руку, зачитать торжественную клятву. А дальше был суд, скучный и быстрый: одни и те же вопросы, одни и те же ответы. Для всех, кроме меня, это был далеко не первый суд в жизни. Подсудимые молчали, никаких тебе «протестую» и «требую адвоката».
Чарльз вывел меня из здания до оглашения приговора, сразу после ответа на последний прокурорский вопрос. У машины мы ещё полчаса ждали капитана и обвиняемых.
— Одиннадцать лет, друг, они могут дать мне одиннадцать лет! — вопил Хосе, выходя из суда и залезая в полицейскую машину.
— Гонит, — ответил Чарльз, не дождавшись вопроса.
— У меня трое детей! Трое детей, один в госпитале!
— Ну, не повезло им с отцом, — не выдержал я.
— Т-ш-ш, не разговаривай с ним, — буркнул Чарльз и обернулся назад. — А ты заткнись нахрен!
Всю обратную дорогу я размышлял, может ли нас, хотя бы гипотетически, ждать бандитская засада, которую друзья Хосе организовали для его освобождения, но мы доехали без приключений.
Из машины капитан и Чарльз провели меня прямиком в пустую полицейскую столовую, где для нас троих уже был накрыт стол.
— Серджей, у тебя всё было хорошо? Никаких проблем? — поинтересовался у меня Чарльз в перерыве между вторым и десертом.
— Отлично всё, пять звёздочек на TripAdvisor, если бы не музыка.
— Извини, я тебя не понял.
— Да забей, это шутка такая, не очень удачная. Всё хорошо, спасибо и тебе, и капитану, и вообще всем.
Сразу после трапезы меня попросили подписать какую-то бумагу и вернули телефон. Из участка я направился прямиком на автобусную станцию, насладиться сладким воздухом никарагуанской свободы, солнцем и рожком мороженого.Что это было? Неужели всё закончилось? Эх, в душ бы сейчас.
