Чтобы заработать на красивую жизнь и вырваться из тесной комнаты общежития в неблагополучном районе Петербурга, Катя согласилась на съёмки в порно и устроилась на работу в эскорт-агентство. Жизнь начала налаживаться, но на голову вдруг свалилась неожиданная популярность — и девушка подверглась травле. О том, как жить, когда твою вагину видел весь мир, а тебя узнают на улицах, рассказывает читательница самиздата Екатерина Козлова.

Та самая история — рубрика, трансформирующая наших читателей в авторов. Вы тоже можете рассказать свою историю нашему редактору Косте Валякину.

Обрывки воспоминаний с самого детства уводят меня в мужские штаны. 

В 11 лет я верила в Бога и проводила лето у своей религиозной бабули. Мы с ней часто молились и вместе читали Библию, иногда я ходила на службу вместе со своими двоюродными сёстрами и братом. 

К церкви вела заросшая малиной извилистая дорога, она уходила вниз, обвивала сгоревший дом и выходила к белому каменному забору. Однажды мы радостно бежали на утреннюю службу, ели малину с куста и смеялись. И тут из малинника вылез мужик, одетый как лесник, и перегородил нам путь. За его плечами вставало солнце, блестели золотые купола церкви. Вдруг он достал из штанов член и начал мастурбировать. Зазвонили колокола. Мы со всех ног бросились обратно домой. Могла ли я, та бегущая на службу Катя, представить, что скоро тысячи незнакомых мальчиков, пацанов и дядь по всему миру, от России до Мексики, достанут свои члены из штанов и станут на меня дрочить.

В 18 лет весь мой жизненный опыт сводился к абьюзивным отношениям с родителями и парнем, который был на десять лет старше. Мы начали встречаться, когда мне было 14, Дима стал для меня идеалом, почти божеством, я хотела ему нравиться: соглашалась на ошейники, пощёчины и анальные пробки. Он же регулярно изменял мне с моей подругой и постоянно врал. Для него я была посредственной и не очень красивой; заглядываясь на других девушек, он часто повторял, что мне бы не помешало увеличить грудь: «Лучше силиконовая, чем своя, но маленькая». 

Мы с мамой жили вдвоём в общежитии в неблагополучном районе Петербурга. У нас не было денег на дорогие курсы и репетиторов. Пока другие девочки-выпускницы ставили перед собой глобальные цели — поступить в вуз на бюджет и найти интересную работу, — я мечтала просто закончить школу не беременной, сделать силиконовую грудь и поднять как можно больше бабла. Хотелось выбиться в люди: покинуть купчинское гетто, нарастить 500 прядей славянских волос, найти богатого мужика. Вопрос стоял ребром: что я могу? 

Вариантов было не так много. Я не понимала, как можно заработать деньги, не видела перспектив, но точно знала, что хочу вырваться и изменить свою жизнь. 

Приближались экзамены, и я всё чаще думала, как оплатить универ. Я понимала, что не потяну бюджет, а платное не потянет мама.

В один апрельский вечер, пока я пила чай и ждала подругу в кафе на Садовой, ко мне подсел мужчина: «Девушка, вы такая красивая! Я бы хотел предложить вам работу». Он угостил меня и рассказал про крутой проект, после которого люди возвращаются другими: вилла в Испании, профессиональный подход к съёмкам, высококачественные модели. Он показал несколько видео и сказал, что я смогу сниматься соло и мне практически ничего не нужно будет делать. Меня не нужно было уговаривать. Это был лотерейный билет в другой мир: красивые ролики, красивые женщины, тайные съёмки — стопроцентное попадание. Сомнения окончательно ушли, когда он познакомил меня с девочкой, которая уже была на вилле и осталась очень довольна.

 Съёмки были нужны мне не только ради денег. Во мне годами копились комплексы, мой молодой человек обращался со мной как с вещью, а отец иногда звонил матери и говорил, что я веду себя как шлюха, выкладывая на своей страничке «слишком откровенные фотографии». 

Он никогда не жил вместе с нами, мы редко виделись, но в детстве весело проводили время. Когда мне было восемь, я нашла у него дома стопку порножурналов. Женщины с обложки показались мне смелыми амазонками, я восхищалась и любовалась ими. Тема секса всегда была мне интересна, но в семье это не поощрялось: подробности приходилось втихаря узнавать из журнала Speed Info. Я читала его в газетном киоске, где работала моя бабушка.

В 15 лет отношения с отцом испортились. У нас состоялся разговор, он пытался открыться мне и объяснить, почему он бросил нас с мамой. Между делом он вдруг попросил меня: «Катя, никогда не снимайся в порно!»

Не знаю, зачем отец говорил о таком 15-летней дочери и как эта мысль вообще родилась в его голове. Может, увидел талант, а может, увидел свой страх. Я тогда очень обиделась. Грустно и немного забавно, что это был наш последний более-менее адекватный диалог. 

Возможно, если бы он тогда промолчал, ничего бы не случилось. Я делала это всем назло, съёмки стали моей пощёчиной самодовольным мужчинам, которые считали, что лучше меня знают, как мне распоряжаться собой и своим телом. 

Мне не хотелось ни с кем обсуждать заманчивое предложение, ведь я уже приняла решение. Единственной проблемой был страх, что видео могут всплыть в сети и кто-то из знакомых их увидит. Но мне пообещали, что такого не случится, ведь на сайте сидят только богатые американцы. О масштабах порнобизнеса я тогда и не догадывалась.

Как только я закончила школу, как и мечтала — не беременной, сразу подала документы на журфак, поступила на платное, сделала визу в Испанию — и полетела на свои первые съёмки в порно. 

Маме сказала, что еду с парнем. Диме — что лечу с подругой, работать визажистом и оператором на эротических съёмках. Он не поверил, решил, что я еду к подруге за город, чтобы заставить его ревновать. 

В испанском аэропорту меня встретили два незнакомых молодых человека и проводили до виллы. Такой красоты я ещё не видела, для меня всё было в новинку: жаркий воздух, скалы, зелень, люди — стильные, свободные и красивые. Я не думала о том, куда меня везут, просто смотрела в окно.

Когда раздвинулись белые двери виллы, я увидела бассейн, у которого на шезлонгах в кошачьем блаженстве загорали три молодые девушки. Их тела были намазаны маслом, и кожа растворялась в свете. Это было невероятно красиво. 

Я словно проснулась в кино с шикарными видами, только это было по-настоящему, моя новая жизнь: из малюсенькой купчинской комнатки я оказалась в шикарном доме в горах!

Меня привезли уже к окончанию порносезона, поэтому на огромной вилле было всего семь человек: два оператора, технический директор и четыре модели. Мне дали договор с перечнем правил: мне не разрешалось фотографировать на вилле, употреблять наркотики и водить в дом посторонних людей. Проверили паспорт и свидетельство о рождении, чтобы наверняка убедиться, что мне есть 18. 

Несмотря на красоту вокруг, вечером первого дня я загрустила. Сидя у бассейна с бокалом «Графа Дракулы», я увидела, как снимают одну из юных моделей. Она совершенно без стеснения и зажимов извивалась в большом холле на общем диване. Тогда я испугалась, что не справлюсь, не смогу настолько принять себя.

Кроме меня и оператора, на девушку никто не смотрел, все были заняты своими делами. Голые оргазмирующие женщины были чем-то самим собой разумеющимся, хорошей погодой за окном и скалами на горизонте, приятным фоном. 

Я сидела у бассейна и плакала: если откажусь от съёмок, то на мне будет висеть долг, я не заработаю денег и уеду домой ни с чем. Возвращаться не хотелось. Отношения с мамой были очень напряжёнными, родился маленький братик, а меня ебашил затянувшийся переходный возраст. 

Вернуться к парню тоже не вариант: спустя пять лет отношений он так и не был готов жить со мной. Восемнадцатилетняя глупая девочка без денег и целей ему была не нужна. 

Один из организаторов заметил, что я пла́чу, и подошёл меня успокоить. Он предложил попробовать снять ролик и пообещал удалить видео и купить билеты домой, если мне не понравится. По его словам, шанс быть узнанной очень мал — об этом я могу не переживать. 

Первый ролик был самым волнительным: меня завернули в нежное боди и натянули гольфы, макияжем подчеркнули невинность взгляда и завязали два хвостика. Снимали на террасе, на деревянном широком стуле. 

Сначала я очень нервничала, но потом погрузилась в нежность солнечных лучей, отпустила прошлое, забылась — и отработала как по маслу. Я чувствовала себя желанной маленькой девочкой, лежащей на мягком облаке у дверей райского сада.

Речи о том, чтобы остановиться, уже не шло. Пути назад не было, да мне и не хотелось. Спустя два дня я забыла, что не всю жизнь жила на этой вилле. Я чувствовала себя на своём месте. Мы сняли 28 роликов, за каждый мне заплатили около сотни баксов.

Сказка кончилась. Через пару недель я вернулась туда, где ничего не изменилось, совсем другим человеком. 

Я чувствовала тоску, разочарование и безысходность. Денег я подняла немного, потратила их на макбук и расстроилась, что на грудь мне не хватило. Оказалось, что потратить «лёгкие» деньги намного проще, чем заработать. Я стала судорожно думать, как заработать ещё. 

Дома всё было не так. Занимаясь сексом с парнем, я вдруг почувствовала отвращение. Мне хотелось оттолкнуть его, одеться и сбежать, но я продолжала лежать и терпеть. Он кончил и уснул, я села на край кровати. Было гадко, я поняла, что мне некуда идти. Я хотела обратно. 

В Испании я познакомилась с одним из организаторов съёмок, у меня был его номер, и я решила написать:

«Привет! Очень понравилось с вами работать. Может, есть ещё проекты?»

Он ответил и позвал меня в Париж — посмотреть на город и поучаствовать в новых съёмках. Конечно же, я согласилась.

На деньги с новой поездки я купила хорошую камеру. Начинался учебный год, жизнь снова превращалась в рутину. Каждое утро я ехала на сраном трамвае в никому не нужный универ и слушать мамины упрёки: «Надо было нормально учиться, мне приходится за тебя платить». Наши отношения с Димой разладились ещё больше, меня ничего не держало, я мечтала просто свалить куда-нибудь, где до меня никому не было дела.

Я решила сбежать в Москву: сменить обстановку, найти работу и какое-то время пожить у подруги. У меня было 500 рублей, билет стоил 499. Я оказалась на вокзале с рублём в кармане. Денег на метро не было, я села в му-му, стала ждать подругу — и вдруг в личку в социальной сети пришло сообщение. Писала какая-то девушка, явно с фейкового аккаунта: «Екатерина, здравствуйте. Ищем девушку модельной внешности. Работа на мероприятиях и фотосъёмках. Хороший заработок, на руки, без интима». Почему нет? Набираю ответное сообщение: «Здравствуйте. Интересно».

Тут же договорились о встрече, девушка пришла через 10 минут — мы случайно оказались на одной станции метро. Мы разговорились, она работала в агентстве, которое занималось поиском моделей для эскорта, вербовала девушек, связывала их с другими менеджерами и обещала мне помочь. Нина, назовём её так, тоже снималась в порно. Я рассказала ей о своём положении, и она предложила мне остановиться у неё. Нина вместе с парнем и ещё одной девушкой жила в трёхкомнатной квартире в центре Москвы. Через час я уже раскладывала вещи в квартире девушки, которую только узнала. Мне обещали, что всё будет хорошо, меня познакомят с менеджером, а я отдам ребятам какой-то процент.

На следующий день меня повели на знакомство с человеком, который занимался сводничеством. Оказалось, что менеджеры работают с несколькими мужчинами, знают их вкусы и подбирают им нужных девушек. Это сейчас маленькая девочка, низкого роста, с небольшой грудью — в тренде, тогда же мой типаж считался самым дешёвым. Вместо работы менеджер предложил мне сделать ему минет, чтобы он мне помог. Я разревелась и вышла из его кабинета, но на лестнице он догнал меня, извинился и предложил зайти на следующий день.

Меня не пристроили в эскорт. Вместо этого следующим утром меня посадили за компьютер и выдали базу моделей, с которым сотрудничало агентство. Мне нужно было создавать аккаунты на Мамбе (сайт знакомств), используя фотографии моделей, и по заранее прописанному сценарию вести переписку с потенциальными клиентами. Сами модели не вели переговоров с клиентами — у них обычно на это не было времени. Мы брали на себя эти обязательства.

Когда я впервые села за своё рабочее место, рядом со мной созванивалась с клиентами и другая девушка. Она вела себя очень грубо, орала и унижала собеседников. Меня это очень удивило, помню, как подумала: «Если ты хочешь взять у мужика деньги, не нужно его унижать, пока он не попросит».

Это было шесть лет назад. Модельные агентства были тесно переплетены с рынком эскорт-услуг. Вся наша работа была нацелена на то, чтобы развести мужиков на деньги без секса. Мы выбирали моделей по запросу клиента, подбирали им одежду и макияж, организовывали съёмки и отправляли девушек в бары и рестораны. Часто мы пристраивали девочек на обеспечение к богатому мужчине и получали свой процент.

Я начала хорошо зарабатывать, расплатилась с долгами и сняла квартиру в Питере — мы помирились с Димой и решили съехаться. Жизнь резко наладилась. Я работала в Москве, поднимала около сотни тысяч в месяц, а затем ехала в Питер и закрывала сессию. 

Через несколько месяцев я смогла позволить себе увеличить грудь. В Москве я нашла хирурга, который проводил акцию «Приходи с подругой — и получи скидку». Операцию можно было оплатить в рассрочку. Я откладывала деньги, собрала 200 тысяч и наконец решилась. Это было зимой, в Питере было холодно, в аэропорту меня встречал Дима, но не видел ничего под слоем одежды. Когда мы зашли домой, я попросила его закрыть глаза, потому что приготовила для него сюрприз, быстро разделась и положила его руки на свою новую тройку. 

— Знаешь, с маленькой тебе было лучше.

Ролики с моим участием начали выходить через полгода после съёмок, когда я была в Питере.

Одним зимним утром знакомый написал мне, что следит за моим творчеством, и прислал ссылку на видео, под которым была отметка в 130 тысяч просмотров и полотна комментариев на русском языке. Я лежала на диване и медленно понимала, что это пиздец. И что мне теперь делать?

Было понятно, что об этом скоро узнают если не все, то многие. Поэтому я решила первой рассказать друзьям правду. Мы выпили водки, друзья утешили меня, не отвернулись и пообещали быть рядом.

Когда я призналась во всём Диме, он отреагировал относительно холодно, немного обиделся, что я ему ничего не сказала раньше, но поводом для нашего расставания это не стало: по его словам, мы и не встречались никогда, а просто он меня иногда трахал. В какой-то момент он даже словил кайф от того, что о его женщине мечтает столько мужчин.

Мне стали приходить первые сообщения от неизвестных: они писали, что скинут видео всем моим друзьям, если я не переведу им денег. Я решила удалиться из соцсетей.

В итоге все друзья получили сообщения с моими видео и фото — «слава» набирала обороты. Ролики видели мои однокурсники, преподаватели, школьные учителя. Даже сестре, которая живёт в Иванове, давний знакомый скинул ссылку: казалось, мою вагину уже видел весь мир. 

Масштабы пиздеца прояснились, когда обо мне написали на Дваче и Пикабу. В комментариях начался холивар о реальном возрасте — видимо, поэтому ролики и стали такими популярными: многие были уверены, что на момент съёмок мне было лет четырнадцать. В комментариях появились ссылки на все мои аккаунты и страницы друзей, номер моей школы и очень много хейта о внешности. Меня называли шлюхой, купчинской давалкой и тупой пиздой. 

Я не могла даже просто спокойно пойти в бар: всегда находились женщины, которые громко говорили о том, что я шлюха. При всех. И мужчины, которые обсуждали подробности моих роликов так, чтобы я слышала, а потом подходили и просили фото.

За мной начали следить: неизвестные в соцсетях скинули фотографию моего дома и написали, что я теперь под наблюдением. Оставляли записки на двери, на лестнице моего этажа к стене приклеивали чулки с лифчиком. Понятия не имею, кому и зачем это было нужно. 

Однажды мне написал незнакомый парень: «Я стою у твоего дома, меня избили, мне некуда идти». Спускаюсь — и вижу мелкого 17-летнего паренька, всего в крови, с бутылкой водки. Он сказал, что подрался с таксистом; я предложила ему помыться и продезинфицировала его раны. А потом он уехал, прихватив с собой нарощенный клок из моей расчёски — фотку с этим сокровищем пацан выложил в интернет.

Я была в панике. Было страшно, что обо всём узнают мои родители. Шантаж, угрозы и детективные расследования активистов, которые борются в интернете с торговлей телом, казались фигнёй по сравнению с реакцией мамы. 

Оказалось, что я безумно популярна в Мексике, Северной Америке, Чили. Иностранцы были лояльными, не обзывались, а с обожанием и радостью писали мне восторженные сообщения. Но и среди них странных хватало. 

Одна #яжемать из Канады через Гугл-переводчик написала мне во «ВКонтакте», что её сын после смерти отца страдает от суицидальных мыслей и что он в меня влюблён; если я буду с ним общаться, то это его спасёт. Какое-то время я действительно вела переписку, пока 14-летний сынок окончательно не обнаглел. Он писал каждый день, а если я не отвечала, говорил, что убьёт себя. В итоге я устала, посоветовала ему подумать о маме и перестать быть нытиком, который всех шантажирует собственной смертью. Я добавила его в чёрный список — надеюсь, маленький ублюдок всё-таки ничего с собой не сделал. 

Моя жизнь разделилась на несколько бессвязных эпизодов. Я жила в Питере, где меня травили и узнавали на улице. Уезжала в Москву, где могла спокойно работать, потому что всем было плевать. И вновь возвращалась в Питер, чтобы прекрасно провести время в кругу друзей. Мы никогда не были так близки, в нашей компании обожали друг друга. Удивительно, но эти несколько лет моей жизни были одновременно ужасным и самым счастливым периодом. У меня было всё, о чём я мечтала: работа приносила удовольствие, друзья поддерживали и денег хватало на всё, что мне было нужно. Я ощущала себя одновременно и властелином мира, и полным ничтожеством. 

Было сложно понять, за что меня ненавидят. Я сделала то, что считала правильным. Я была довольна результатом, но реакция окружающих заставляла меня сомневаться: может быть, я совершила ошибку? тот ли я человек, которым мечтала стать? может быть, вся эта грязь от людей — в наказание?

Больше двух лет я мучилась от параноидальных мыслей, что мама обо всём узнает. И она узнала. 

Позвонила, сказала: «Большое спасибо, Катя. Мне папа скинул ссылку на твои видео». И положила трубку. Это был один из самых страшных моментов в моей жизни. 

Оказалось, что отец разгуливал в своей холостяцкой жизни по просторам интернета и нашёл мой ролик. Позвонил ей в слезах, сказал, что я позор семьи и мама воспитала шлюху, как он и говорил. Я их опозорила, они оба обвинили меня в этом, и самое ужасное, что я согласилась. Мне не хватило сил отстоять себя, защитить от них перед самой собой. 

Я писала маме, звонила, извинялась — и мы снова встретились. Она предложила уехать из города, но я ответила, что не стоит: жила же как-то эти годы. Она простила меня, как может простить только мать. Через год после того разговора сказала, что каждый сам выбирает, как прожить свою жизнь, и не ей меня судить. Мне было важно это услышать.

С отцом ничего не вышло. Спустя пару лет я написала ему письмо, что очень люблю его и что нам надо друг друга простить. Он отказался в грубой форме. Больше мы не общались. 

Зимой я влюбилась в другого, решила бросить Диму и окончательно переехать обратно в Питер. Казалось, у меня получится полностью работать удалённо, но всё сразу пошло не так. Когда ты не контролируешь финансовый поток, его контролирует кто-то другой, особенно в таком полулегальном бизнесе. Меня быстро задвинули подальше, заказов стало меньше, доход упал до 10–15 тысяч в месяц. Это были крохи, мне не хватало денег, мой новый парень вообще только закончил школу. Я снова оказалась в Купчино, нужно было всё начинать сначала.

Это был пиздец. Пока были деньги, жить и игнорировать негатив вокруг было проще. Я не могла найти работу, ничего толком не умела, но успела привыкнуть к хорошей жизни. У меня не было сбережений, какие-то деньги на еду подкидывали друзья, иногда удавалось пофотографировать кого-нибудь на фоне пальмы за скромный гонорар. 

Мне пришлось бросить университет: от него не было толку, я больше не могла за него платить, а однокурсники постоянно шептались за моей спиной и обсуждали внешность.

Я очутилась на дне, проводила дни в квартире друзей в Купчино. Они съехались вместе и устроили настоящий притон с ежедневными вечеринками и случайными посетителями. Я сидела на полу в притоне и ела доширак: вокруг орали пьяные люди, пахло перегаром и гашишем, а мы фотографировались и хохотали, сидя на липком полу. 

Всё изменилось не сразу. Однажды мне написали из MDK, тогда, наверное самого популярного сообщества в Рунете. Многие мои знакомые хотели попасть на их обложку, одна подруга готова была заплатить. Ребята написали, что фанатеют от моего творчества, и предложили организовать фотосессию и снять меня для обложки страницы. Я была очень рада, у меня не было возможности контролировать свою известность, но я могла выйти из ситуации красиво. Это было своего рода признанием.

Это сработало. С появлением моего лица на MDK с флагом СССР в руках волна критики отступила, напряжение спало. Мной теперь восхищались. Когда я приходила в бары, тренажёрные залы или в «Макдональдс», со мной нередко просили сфотографироваться или оставить автограф. Было приятно, но главное — известные люди начали приглашать меня на съёмки. Меня звали сниматься на популярных ютуб-каналах, побывала в гостях у творческого объединения «Клик-клак» и у ребят из Badroom. Выросло и число предложений по коммерческим съёмкам. Моя популярность начала приносить мне деньги. Хотя на поверку моя слава была игрушечной, часто люди предлагали сотрудничество, чтобы заполучить себе в портфолио порнозвезду как трофей. Они испытывали любопытство к диковинной вещице. 

Мне надоело быть просто девочкой из порно. Я решила изменить свою жизнь, вырваться из засасывающей меня воронки и начала учиться. Все деньги, которые я зарабатывала с новых проектов, я тратила на саморазвитие. Курсы по визажу, фотографии, монтажу, даже бизнес-молодость. Я училась всему что попадало под руку, заинтересовалась психоанализом и, чтобы осмыслить свой опыт, прочитала десятки книг по психологии, о сексуальности и либидо.

Было трудно. Из-за давления окружающих у меня начались панические атаки, мой вес постоянно колебался на плюс-минус 10 килограмм, от невроза я буквально прогрызла себе руки до мяса, но постепенно выбиралась из своего колодца.

Я возродила свои соцсети и завела блог, чтобы делиться переживаниями: через текст проговаривала самые сложные темы — про порно, родителей, поиск пути.

В какой-то момент я поняла, что независима, у меня много проектов, я живу одна, неплохо зарабатываю и много в чём разбираюсь. Из-за травли я многое поняла о себе и людях. Да, мне до сих пор пишут иностранцы, знакомые отпускают сальные шуточки, хотя с момента съёмок прошло уже восемь лет. Но мне не важны комментарии других людей. Я свободна от чужого мнения. 

Тысячи незнакомых мальчиков, пацанов и дядь по всему миру, от России до Мексики, по-прежнему достают свои члены из штанов, когда я появляюсь на экране. Но я больше не та Катя, которая бежит на воскресную службу. Я просто живу с этим, и даже кажется, что, если в один прекрасный день не увижу стоящего члена рядом с собой, я расстроюсь.