Девять лет назад, 22 июля 2011 года, Андерс Брейвик взорвал норвежское министерство юстиции и застрелил 69 молодых людей на острове Утойя во имя борьбы с воображаемыми культурными марксистами, сдающими Европу мусульманам. Нелюбимый ребёнок, беспокойный подросток и одинокий эгоцентрик, он мог бы стать и трагикомедийным персонажем, настолько невероятным было его везение и непреодолимым — одиночество. Вместо этого он стал массовым убийцей. Корреспондент самиздата пообщался с выжившим после бойни на Утойе, с журналистами, писавшими о Брейвике, а также изучил его 1500-страничный манифест и рассказывает историю самого известного террориста-одиночки XXI века.
Полтонны взрывчатки
«Понедельник, 13 июня. День 43: сегодня я подготовил тестовое устройство и поехал в очень изолированное место… Я зажёг предохранитель, вышел из зоны поражения и стал ждать. Это были, вероятно, самые длинные 10 секунд в моей жизни... БУМ! Детонация прошла успешно !!! :-) Я быстро уехал, чтобы избежать потенциального нежелательного внимания со стороны окружающих. Позже мне нужно было вернуться, чтобы исследовать место взрыва и убедиться, что сдетонировали оба компонента [бомбы]», — написал Андерс Брейвик в своём дневнике, который позже стал частью его манифеста «2083: Европейская декларация независимости».
Спустя месяц, 22 июля 2011 года, он подогнал минивэн, гружённый почти полутонной взрывчатки, к комплексу правительственный зданий в Осло. Был выходной день, сезон отпусков, поэтому из 3100 человек, обычно работавших в правительстве, на службе оставалось около трёхсот — не тот масштаб, на который, вероятно, рассчитывал террорист.
В 15:25 прогремел взрыв. В радиусе двух километров от него повредило дома и выбило стёкла, погибло восемь человек — сотрудники различных департаментов, женщина, работавшая на ресепшене, и оказавшийся в здании владелец бара в Осло. 209 человек были ранены.
Пока экстренные службы мчались к месту взрыва, а информация о нём разлеталась по миру, террорист сел в машину, предусмотрительно припаркованную в нескольких кварталах от места событий, и поехал к парому, курсировавшему между берегом озера Тюрифьорд и небольшим лесистым островком Утойа, где в тот день проходил слёт AUF — молодёжного крыла Лейбористской партии Норвегии.
«Лучше б ты умер»
«Я считаю себя привилегированным и чувствую, что получил привилегированное воспитание, а окружали меня ответственные и умные люди. Я не одобряю суперлиберальное матриархальное воспитание, так как в нём совсем не было дисциплины и оно сделало меня в какой-то мере женственным. В любом случае, в детстве я не получил какого-либо негативного опыта. Если уж на то пошло, у меня было слишком много свободы…»
«Трудный, беспокойный ребёнок, пинал меня почти сознательно», «мерзкий», «абсолютно противный и злобный, призванный мучить меня», — говорила Венке Беринг о своём ещё не рождённом сыне от норвежского дипломата Йенса Брейвика. Она хотела сделать аборт, но не успела в трёхмесячный срок из-за переездов между Норвегией и Великобританией, связанных с работой мужа.
Новорождённого младенца Венке довольно быстро бросила кормить грудью, поскольку ей казалось, что он «высасывает из неё жизнь». «Лучше б ты умер», — часто говорила она ему. Об этом нам известно из отчётов психологов Центра детского здоровья и подростковой психиатрии, работавших с семьёй Брейвик. Позднее отчёты были обнародованы норвежской телекомпанией TV 2 и писателем Огэ Борхгревинком, который написал по материалам этих отчётов книгу «A Norwegian tragedy».
Психологи пытались объяснить характер Андерса «гипотезой трёх поколений», суть которой в том, что люди, не сумевшие построить здоровых отношений со своими родителями, не смогут построить их и с собственными детьми. Отношения Венке с матерью действительно были далеки от здоровых. Бабушка Брейвика вскоре после рождения дочери подхватила полиомиелит и оказалась в инвалидном кресле. Отец, которого Венке любила и которому доверяла, умер, когда ей было восемь лет. Девочке пришлось стать сиделкой своей обездвиженной матери, которая требовала к себе беспрестанного внимания, страдала паранойей и галлюцинациями и обвиняла дочь в том, что стала инвалидом из-за неё.
Всю юность Венке провела почти в полной изоляции в маленьком норвежском городке, но в 17 лет не выдержала и сбежала из дома в Осло — без денег и связей. Там она забеременела дочкой Элизабет, старшей сестрой Андерса, и оставалась матерью-одиночкой, пока не встретила Йенса. В 1979 году они поженились, и родился Андерс, но брак распался всего через полтора года. Йенс остался в Британии, а Венке переехала в его дом в Осло. Она страдала депрессией, соседи жаловались в социальные службы, что из дома часто доносились крики, что мать уезжала ночью (она работала ночной медсестрой), бросая маленького Андерса и его шестилетнюю сестру одних.
В итоге Венке обратилась в социальные службы, а те ненадолго передали Андерса приёмным родителям — процедура чрезвычайно редкая в Норвегии. Общаясь с полицией после устроенного им впоследствии теракта, пара рассказывала странные вещи: якобы мать, когда привела сына в их дом, попросила, чтобы ему разрешили «прикоснуться к пенису мужчины, потому что ему не с кем сравнивать себя с точки зрения внешности», поскольку «всё, что он когда-либо видел, это „части“ девушек». Позже психологи выяснили, что Венке спала с малолетним Андерсом в одной постели «в тесном телесном контакте».
В 1983 году семья поступила в семейное амбулаторное отделение при Национальном центре детского здоровья и подростковой психиатрии (SSBU) в Осло. Следуя советам соседей, Венке попросила психологов помочь ей в воспитании сына. Она снова описывала его как «чрезмерно активного и беспокойного, капризного и склонного к неожиданным прихотям». Специалисты центра и составили наиболее подробные отчёты о психической обстановке в семье Брейвик.
Андерса определили как «трудного ребёнка» и поместили под наблюдение специалистов центра, дали ему множество игрушек и игр. Большинство детей были бы потрясены таким разнообразием. Но маленький Андерс удивил психологов.
«Поразительное отсутствие эмоциональной вовлечённости во время игры. Играет без радости. Не взаимодействует с другими играющими детьми… нет спонтанности и желания быть активным, воображения и способности участвовать в игре. Он также не отображает изменения настроения, характерные для детей его возраста… осторожен… чрезвычайно опрятный и чистый... участвует в деятельности механически…» — такие характеристики содержались в отчётах специалистов SSBU того времени. Перед ними предстал отчуждённый, пассивный, чрезмерно аккуратный, сдержанный ребёнок — полная противоположность тому требовательному чудовищу, каким описывала его мать.
Маленький Андерс хорошо обучался и быстро стал проявлять нормальные для детей эмоции. Тогда-то психологи поняли, что проблема, очевидно, не в нём, а в его матери. «Любовь и ненависть, любовь и ненависть», — так описывала её отношение норвежская журналистка Осне Сайерстад, изучившая отчёты специалистов, представленные позже в суде.
И действительно: у Венке диагностировали пограничное расстройство личности, один из признаков которого — частая и резкая смена настроения. Она могла быть доброй и ласковой, а в следующую секунду уже кричала на сына. Она патологически боялась быть брошенной, но Йенс её в итоге бросил, как и предыдущий мужчина, от которого она родила сестру Брейвика. Все свои страхи и амбивалентные эмоции Венке, по-видимому, изливала на сына. Кроме того, она была одержима сексуальными образами.
«Андерс — жертва проекций своей матери о параноидально-агрессивных и сексуальных страхах по отношению к мужчинам в целом», «она проецирует на него свои примитивные, агрессивные и сексуальные фантазии; все качества, которые она считает в мужчинах опасными», — писали психологи в отчётах.
Четырёхлетнего Андерса снова попытались поместить в приёмную семью, но Йенс Брейвик, уже разведённый к тому времени с Венке, узнал об этом и потребовал полной опеки над сыном. Последовали судебные тяжбы. В итоге Венке наняла адвоката, который обвинил психолога из службы защиты детей в домогательствах к ней и заявил, что если такая женщина, как Венке, не может быть хорошей матерью, то кто вообще может. Ни психиатрам, ни полиции тогда, в начале 1980-х, так и не удалось найти доказательств насилия над Андерсом, в итоге служба опеки навестила семью ещё несколько раз в 1984 году, после чего отстала.
Йенс Брейвик видел, что отношения его сына с матерью патологические, но ничего не мог сделать, поскольку и суды, и органы опеки в Норвегии почти всегда принимают сторону матери. Впрочем, с сыном он виделся часто. Андерс подружился с новой женой Йенса и часто приезжал к нему в гости в Париж и на дачу в Нормандии.
«У нас были, как мне кажется, вполне нормальные отношения между разведённым отцом и его сыном, — вспоминал Йенс. — [Андерс] был обычным мальчиком… хотя, может быть, не совсем обычным. Довольно замкнутым. Никогда не говорил о матери, доме, школе. Приходил ко мне, только чтобы расслабиться и хорошо поесть, потом, когда стал старше, — чтобы отправиться в центр города и встретиться с друзьями».
С отцом он перестал общаться в 15 лет, но в подростковом возрасте был, по свидетельству очевидцев, довольно обычным подростком: пытался рисовать граффити в виде своего никнейма — Morg, стремился влиться в хип-хоп-тусовку, восхищался пакистанскими подростковыми группировками и даже пытался подражать их уличному сленгу «норвежский кебаб» и стилю одежды. Некоторые описывали его как общительного, хотя и застенчивого, но близких друзей у Андерса, по-видимому, не было.
«Он всё время был мальчиком, который искал уединения, но при этом хотел быть кем-то. Он очень старался, но люди не хотели с ним дружить. Конечно, не это сделало его террористом, но интересно, какой тип людей притягивается к крайне правым идеям. Потому что крайне правые продают месседж о том, что, мол, „мы вместе, мы сильные, мы лучше других“», — рассуждала в разговоре с корреспондентом самиздата журналистка Осне Сайерстад.
Andersnordic
«Я был политически активен в рамках консервативной Партии Прогресса в возрасте 16–22 лет. Но однажды я понял, что изменить систему демократическим способом невозможно, и оставил конвенциональную политику».
Андерс бросил среднюю школу, так и не сдав выпускные экзамены, не стал никуда поступать и решил сразу начать зарабатывать. Карьера выглядела не особо впечатляюще: сначала он продавал рекламные площади по телефону, потом за деньги писал университетские дипломы, но прекратил, испугавшись разоблачения. Вступил в масонскую ложу, но заскучал, обнаружив, что там «не занимаются политикой», и перестал ходить на собрания.
Зато сам Андерс политикой очень интересовался, поэтому в 1997 году примкнул к норвежской Партии Прогресса, надеясь избраться членом городского совета. «Каждый журналист в стране считал их расистами из-за их антииммиграционной программы. Их обычно называли „фашистскими свиньями“... они обратились ко мне, потому что я на себе испытал лицемерие общества и уже тогда знал, что они — единственная партия, выступающая против мультикультурализма», — писал Брейвик.
Партию Прогресса действительно считали правопопулистской и антииммигрантской. Она и сейчас выступает за сравнительно жёсткое регулирование потока мигрантов с Ближнего Востока. Помимо этого, в начале нулевых в Норвегии были сильны исламофобские настроения. Респектабельные газеты печатали высказывания крайне правых антиисламистов, против мусульман выступали даже феминистки.
Тем не менее партия оказалась для Андерса недостаточно радикальной: за 10 лет Брейвик так и не получил там никакой значительной должности, а в 2007 году его из неё и вовсе исключили.
Личная жизнь тоже не задалась. «Невеста по почте» из Белоруссии так и не приехала, после чего отношений с девушками Андерс избегал, «так как это только усложнило бы мои планы и поставило под угрозу всю операцию, к тому же я не хочу манипулировать их чувствами, я больше не тот человек». Он пытался выставить это своим осознанным выбором, но, вероятнее всего, девушки Брейвику просто отказывали.
Главной женщиной в его жизни оставалась мать. В 2005 году из съёмной квартиры он вернулся в её дом, где на долгие месяцы закрылся в своей комнате и принялся играть в World of Warcraft под ником Andersnordic. Но даже и там он умудрился разругаться с другими игроками, которым его взгляды показались смешными. В том же году он в последний раз позвонил отцу и сказал, что у него всё хорошо. А также посетил фотостудию, где запечатлел себя в разных позах и костюмах, включая костюм своей любимой марки Lacoste и одежду члена масонской ложи. Когда фотограф спросил зачем, тот ответил «для профессионального использования».
Мать готовила ему еду и стирала вещи. Андерс не покидал её дом, но пытался отгородиться, нося на лице маску: он боялся подхватить от Венке инфекцию. От других же людей он полностью изолировался и остался один на один с интернетом, принявшись много и бессистемно читать.
Андерс был уверен, что так получает образование, и с гордостью писал в манифесте, как потратил на чтение статей в интернете более 16 000 часов — практически два университетских курса. Скорее всего, он не врал: он был одержимо дотошным и упорным человеком. В манифесте он приписывал себе обучение в сфере менеджмента и маркетинга, торговли на бирже, продаж, финансового анализа и тому подобного.
Но больше статей об экономике его, по-видимому, увлекали националистические и неонацистские сайты, такие как конспирологически-исламофобский Jihad Watch или интернет-форум белых неонацистов Stormfront. Он любил выступления голландского политика Герта Вилдерса, получившего известность благодаря жёсткой антимусульманской риторике, но особенно ему нравился анонимный норвежский блогер под ником Fjordman. Его посты Брейвик процитировал в своём манифесте по крайней мере 111 раз и даже подзаголовок манифеста — «Европейская декларация независимости» — кажется, взял из эссе Фьордмана 2007 года.
Не состоявшись в личной и общественной жизни и всеми игнорируемый, он стал постепенно погружаться в мир своих фантазий, в котором он, Андерс Брейвик, был очень важным, грандиозным, предводителем подпольного общеевропейского сопротивления, лидером прогрессивной молодёжи и главой ордена рыцарей. А сопротивляться он решил левой политической повестке и её носителям — «культурным марксистам», которых считал предателями Европы и конкретно Норвегии. По одному ему понятным критериям, Андерс разделил «предателей» на несколько категорий, в зависимости от тяжести их «вины». В первую категорию попали крупные политики, в третью — члены молодёжных политических организаций.
Андерса увлекал комплекс идей, который в середине нулевых в общественно-публицистическом контексте обозначался как «Еврабия» (Европа + Аравия, Eurabia) то есть негативное отношение к культурному сближению Европы и Ближнего Востока. Молодой человек и сам стал активным участником интернет-дискуссий, взяв себе имя Эндрю Бервик.
«Что самое поразительное в материалах, опубликованных Брейвиком на экстремистских и правых интернет-сайтах, — это то, насколько они ничем не примечательны, — писал социальный антрополог Синдре Бангстад. — В эпоху не прошедшей цензуру исламофобии его мнения и взгляды едва ли можно отличить от других высказываний в соцсетях или даже на страницах печатных изданий Норвегии. В его сообщениях нет явных призывов к насилию… они не были самыми радикальными или экстремистскими…»
Как организовать фермерское хозяйство
«Сахарная свёкла — растение, чьи корни содержат высокую концентрацию сахарозы. Его выращивают в коммерческих целях для производства сахара. Европейский союз, Соединенные Штаты и Россия — три основных мировых производителя сахарной свёклы, хотя только Европейский союз и Украина — значимые экспортёры сахара, добытого из сахарной свёклы. На сахар из свёклы приходится до 30 % мирового производства сахара…»
К 2002 году в голове Андерса Брейвика созрел план борьбы с культурными марксистами на ближайшие девять лет, который он с упорством и вдохновением начал воплощать. Сперва он основал IT-компанию компанию имени себя, а затем вторую такую же — и назвал её E-Commerce Group. Андерс утверждал, что компания быстро росла, и в 24 года он уже заработал первый миллион, но неудачная игра на бирже и финансовый кризис 2005–2006 годов привели его к банкротству. Однако полицейские позже выяснили, что ни одна из его компаний и подработок, кроме продажи фальшивых дипломов через интернет, не была успешной.
Так или иначе, Брейвик утверждал, что у него осталось около двух миллионов норвежских крон, в дополнение к которым он набрал кредитов: завёл девять кредитных карт, при этом проследив, чтобы заявки на карты не уходили в одну и ту же кредитную организацию, и получил через них 26 000 евро.
В 2009 году он зарегистрировал фермерское хозяйство Breivik Geofarm — якобы для выращивания сахарной свёклы, что позволило ему в огромных количествах покупать удобрения. В декабре 2010-го он обошёл несколько аптек в Осло по нескольку раз, закупаясь аспирином, который не продавали больше двух пакетиков в одни руки. Было время рождественских праздников и праздничных возлияний, так что повышенная потребность в аспирине ни у кого не вызвала подозрений. В январе 2011 года Брейвик купил несколько метров фитиля — и снова не привлёк внимания на фоне многочисленных любителей новогодних фейерверков.
Одно время он пил по четыре протеиновых коктейля в день, «чтобы максимизировать мышечную массу», а также принимал стероиды. Зимой Андерс успешно закончил курсы стрельбы и получил лицензию на оружие — полуавтоматический пистолет Glock-17 и штурмовую винтовку модели Mini-14.
В мае 2011-го Брейвик купил небольшой домик на ферме Vålstua в двух часах езды от Осло. Ферма уже пользовалась в округе дурной репутацией: бывший хозяин выращивал на ней гашиш, за что и сел в тюрьму. Но до суда он успел выставить дом на торги и встретиться с покупателем — прилично одетым молодым человеком из Осло.
Показывая ему старый дом, окружённый лесом, и кусок земли, который давно никто не пахал, хозяин удивился, почему этот столичный модник, явно не имеющий отношения к выращиванию корнеплодов, с таким увлечением рассказывает ему о тысячах часов, которые потратил на изучение агрономии, и совсем не интересуется живописными пейзажами.
Андерс же считал, что блестяще замаскировался. «Вы должны достаточно хорошо разобраться в сельском хозяйстве, чтобы пройти проверку, которую вам может устроить продавец удобрений. Вы должны научиться думать, одеваться и действовать как фермер, стать подкованным в этом деле через изучение хозяйственных практик и вашего сельскохозяйственного прикрытия», — писал он своим предполагаемым последователям.
Они ударили по рукам, хозяин отправился в тюрьму, а Андерс заперся в своём домике. Соседи, конечно, видели, что никакой он не фермер: за домом не следит, кусты в палисаднике не подстригает, удобрения закупает не те, что нужно, и в чрезмерных количествах. Да и вообще земля на участке совсем не подходит для выращивания свёклы. Но Андерс казался им просто наивным городским лопухом, возомнившим себя экспертом в сельском хозяйстве. Им и в голову не приходило, что он делал у себя на заднем дворе.
Вино, конфеты и алюминиевый порошок
«Суббота, 7 мая — День 6: Единственный рациональный подход к решению этой проблемы — это искать в интернете подходящее руководство по синтезу чистой ацетилсалициловой кислоты из порошка аспирина. После нескольких часов поиска мои результаты были крайне обескураживающими. Все руководства, которые я нашёл, в основном были университетскими лабораторными по химии, требующими всасывающего фильтра и химической сушилки. Ещё более обескураживающей новостью было то, что даже с этим оборудованием ни одному из студентов университета не удался выход продукта более чем 30 %! Omfg, это будет означать, что даже с оборудованием, которое я никогда не приобрету, мой общий выход не превысит 30 %, что серьёзно подорвёт общий план…»
Скрытый хвойными лесами, вдали от основных дорог, не вызывая подозрения у соседей, в амбаре своего сельского домика Андерс Брейвик собирал бомбу. Он не был ни физиком, ни химиком, готовых инструкций по сборке бомб не найдёшь в Google, но всё возможно, если ты достаточно упорен. «Все компоненты и оборудование для синтеза легко достать, если, конечно, ваше имя не Абдулла Рашид Мухаммед», — писал Брейвик.
Целыми днями он искал в интернете схемы химических реакций, кипятил на заднем дворе серную кислоту, стремясь повысить её концентрацию, выделял из аспирина ацетилсалициловую кислоту и смешивал алюминиевый порошок — его серебристым налётом были покрыты и волосы Андерса, и все поверхности в доме.
Периодически Брейвик жаловался в своём дневничке, что измучен тяжёлой работой, и старался награждать себя за труды обедами в ресторанах и вином. «Хорошая еда и конфеты — центральный аспект моей системы вознаграждений, которая поддерживает меня в работе», — писал он.
Понятия не имея о технике безопасности, Андерс работал со взрывчатыми и ядовитыми веществами почти наобум. Кислоты постепенно разъедали плохо приспособленные для их хранения контейнеры, горючие жидкости грозили воспламениться от любого заряда статического электричества, весь дом пропах ядовитыми испарениями и грозил в любую секунду взлететь на воздух.
Андерс это предвидел. «Пламя взрыва, возможно, нанесёт мне ожоги, что приведёт к медленной и крайне болезненной смерти», — размышлял он и держал свой Glock заряжённым недалеко от площадки для экспериментов. Он рассчитывал, что, если взрывом ему оторвёт руки, он сможет застрелить себя в голову, спустив курок пальцами ног.
Он воображал себя мучеником, спасающим Европу, и даже спроектировал сам себе могильный камень, на котором должно было быть высечено: «Родился в марксистском рабстве [такого-то числа]. Умер как мученик. Все свободные европейцы в вечном долгу перед тобой».
Иногда ему звонила мать, иногда заглядывали соседи поговорить о внесении удобрений на поля или посеве клевера, но он каждый раз умудрялся уйти от разговора. По вечерам он смотрел «Декстера» и «Настоящую кровь», сетуя, что там слишком много мультикультурализма, «но таков уж мир, в котором мы живём».
В апреле 2011 года нужно было уладить некоторые бюрократические тонкости по поводу фермы. Брейвик был так возбуждён и так торопил чиновников, что те даже удивились, зачем это ему так срочно нужен новый бизнес-код. Компанию пробили по базам, но ничего подозрительного не обнаружили. Один раз Брейвик попал в поле зрения полиции, когда купил небольшую порцию химикатов стоимостью 20 евро через польский сайт, но проверки не последовало.
В июне 2011-го вся операция Брейвика могла сорваться. Утром он получил сообщение от Тонье — подруги предыдущего хозяина фермы. Она ехала из Осло, чтобы забрать оборудование из сарая. «Сообщение было выслано в 9:30, учитывая, что это 2–2,5 часа езды от столицы, она будет здесь уже через полчаса!!! Мне пиздец! Ей придётся отодвинуть все мои контейнеры с АСДТ (взрывчатое вещество, сыпучая смесь гранулированной аммиачной селитры и дизельного топлива. — Прим. авт.). Мне понадобится минимум 12 часов, чтобы переместить 1,2 тонны АСДТ, не говоря о том, чтобы демонтировать химическую установку, вытяжной шкаф, вентилятор, вымыть все мензурки… а в гостиной полно жёлтых пятен!» — паниковал Брейвик.
Но в итоге, по его собственным словам, ему удалось «скормить Тонье историю» — и она пообещала приехать в другой день.
Европейская декларация независимости
«Несколько лет я писал, исследовал и компилировал информацию и потратил на это большинство моих с таким трудом добытых денег... За это я не хочу никакой компенсации, так как это мой патриотический подарок всем вам».
Параллельно с подготовкой теракта Брейвик на протяжении трёх лет писал свой манифест: «2083: Европейская декларация независимости». Это гигантский, 1500-страничный, очень дотошный, подробный и бесконечно занудный документ. Одновременно копипаста всего, что Брейвику показалось интересным в интернете, его личный дневник и набор рекомендаций другим, как радикализовать себя и стать террористом.
Судя по манифесту, Брейвика интересовал широкий круг тем: политкорректность, радикальный феминизм, крестовые походы, история Оттоманской империи, Европейский суд по правам человека, территориальные конфликты Боснии и Сербии, антифа, цикл углекислого газа и азота в природе, сельское хозяйство и так далее.
При этом Брейвик, по-видимому, совершенно не умел структурировать информацию и отделять важное от второстепенного. Рассуждения о глобальных мировых процессах автор непринуждённо перемежал дневниковыми записями о том, как он забыл взять репелленты от комаров, когда отправлялся в лес тестировать бомбу, набрал семь кило и «сходил к друзьям на рождественскую вечеринку».
Будучи уверенным, что это всем будет интересно, он старательно перечислил в документе факты о себе: рост, вес, отношение к курению (да), алкоголю (иногда), наркотикам (нет) и татуировкам (нет), любимые хобби (политический анализ, исследование новых тем, масоны, геральдика, генеалогия…), любимые спортивные соревнования («только женский пляжный волейбол; мог быть футбол, если бы Норвегия в нём так не просасывала»).
Значительную часть манифеста занимает интервью Брейвика с самим собой. От лица воображаемого интервьюера он задавал вопросы наподобие «Вы религиозный человек, и должна ли наука иметь приоритет перед учением Библии?», «Какой человек или организация заслуживают Нобелевской премии мира?», «Какие у вас любимые фильмы?» («„Властелин колец“, „Звёздные войны“, что-нибудь про зомби…»), «С кем бы вы хотели встретиться?» («Папа Римский или Владимир Путин. Он кажется смелым и решительным лидером, достойным уважения»).
В документе очень много повторов, отражающих зацикленность мышления Брейвика, и этим он напоминает трактат другого известного террориста-одиночки — Унабомбера. Собственно, из его манифеста «Индустриальное общество и его будущее» Брейвик, без указания авторства, скопировал целые главы, заменяя любимый Унабомбером термин «леваки» на «культурные марксисты».
18 июля бомба была готова. Предварительно Брейвик создал аккаунт в Facebook, куда выложил сделанные много лет назад фотографии и свой манифест. Он также отправил документ 1003 получателям, которые, как он считал, связаны с крайне правыми движениями по всей Европе и в Израиле. На самом деле это были случайные люди, с которыми он когда-то спорил в Сети. На следующий день Брейвик сел в заранее арендованный минивэн, погрузил в него бомбу и поехал в Осло, к зданию министерства.
«Вы все умрёте сегодня, марксисты»
«Как только вы решите нанести удар, лучше убить слишком много, чем недостаточно, иначе вы рискуете уменьшить желаемое идеологическое воздействие удара. Объясните, что вы сделали… и убедитесь, что все поняли, что мы, свободные люди Европы, будем наносить удары снова и снова. Не извиняйтесь и не выражайте сожаления, ведь вы действовали в порядке самообороны и упреждения. Во многом мораль утратила своё значение в нашей борьбе...»
Через два часа после взрыва в Осло Брейвик приехал к берегу озера Тюрифьорд, одетый в форму полицейского. С собой он нёс две сумки, гружённые оружием, — таких тяжёлых, что команде парома пришлось помочь втащить их на борт. Паромщик был встревожен террористической атакой в столице и подозрителен, но Брейвик показал ему поддельное полицейское удостоверение и заявил, что прислан защищать молодых людей на острове от террориста, а в сумке у него оборудование для обнаружения бомб. Он без труда добрался до острова, где находилось 560 человек.
Молодые люди, собравшиеся на Утойе в тот день, были уверены, что уж на этом отдалённом клочке земли террористы их не достанут.
«Помните, что в то время смартфоны только появлялись, так что мы не получили полную информацию о том, что случилось в Осло несколькими часами ранее. Мы только знали, что был взрыв. Мы говорили друг другу, что надо оставаться спокойными и что Утойя, возможно, самое безопасное место в стране. И оказалось, что мы ужасно ошибались», — рассказал корреспонденту самиздата Бьордал Фредерик Холен, бывший в то время членом исполнительного совета AUF и находившийся на острове.
На острове Брейвика встретил полицейский, который принялся задавать столь дотошные вопросы, что террорист в конце концов не выдержал и застрелил его. Этого никто не заметил, и убийца вышел на полянку в центре острова, где приказал молодым людям — участникам слёта собраться перед ним якобы для инструктажа. После чего открыл огонь из полуавтоматического пистолета и винтовки с лазерными прицелами.
«Я работал управляющим летней кухней и готовил куриный суп для более чем 500 участников летнего лагеря, когда впервые услышал выстрелы, — рассказывает Бьордал. — Сначала мы не реагировали: думали, что это фейерверки или вроде того. Но быстро поняли всю серьёзность ситуации и в панике побежали прятаться. Те часы были очень травмирующими. Я долгое время скрывался в небольшом гроте, больше похожем на камень, у самой кромки воды, после чего меня спасли гражданские на моторных лодках. Это произошло задолго до того, как террорист был арестован, но мы не знали этого, потому что не осмеливались использовать наши телефоны из-за боязни, что нас заметят».
Помимо прибрежных камней, на острове размером 500 на 300 метров мало где можно было спрятаться. Кто-то попытался скрыться в зарослях травы, кто-то в панике бросился в ледяную воду, надеясь проплыть 600 метров до берега. «Вы все умрёте сегодня, марксисты», — слышали молодые люди голос среди деревьев.
Целый час Брейвик ходил по Утойе и стрелял. В конце концов он нашёл чей-то мобильный телефон, позвонил в полицию и заявил, что он Андерс Беринг Брейвик, командующий Норвежским антикоммунистическим движением сопротивления, он на Утойе и хочет сдаться.
К тому моменту SWAT-команда наконец добралась о острова. Андерс сдался без пререканий и заявил, что его миссия закончена. Он убил 69 человек, самой молодой жертве было всего 14 лет. До сих пор это крупнейший акт жестокости в Норвегии со времён Второй мировой войны и самый смертоносный теракт, когда-либо устроенный одиночкой.
«Ты убил моего брата! Иди к чёрту!»
«У меня чрезвычайно сильная психика (сильнее, чем у любого, кого я когда-либо знал), но я всерьёз думаю, что, возможно, биологически не смогу пережить психическое насилие в сочетании с физическими пытками, с которыми я столкнусь, без полного разрушения на психологическом уровне... Я один из многих разрушителей культурного марксизма и как такового; герой Европы, спаситель нашего народа и европейского христианского мира — по умолчанию. Прекрасный пример, который следует скопировать... Идеальный Рыцарь, которым я всегда стремился быть… разрушитель зла и носитель света».
Брейвика провели сквозь разъярённую толпу и заперли в изоляторе, где устроили допрос. Полицейским он тут же, убив 69 человек, пожаловался, что поранил палец и ему срочно нужен пластырь, чтобы не умереть от потери крови.
Он был разочарован, что его допрашивают простые полицейские из отдела по борьбе с организованной преступностью, а не более серьёзные спецслужбы. Он также был крайне удивлён, что его не будут пытать, а его семью не убьют в отместку за то, что он сделал.
Брейвик попросил, чтобы его защищал адвокат Гейр Липпестад, так как тот ранее защищал неонациста, убившего 15-летнего подростка из расистских побуждений. Чего Брейвик не знал, так это того, что Липпестад был членом Лейбористской партии, то есть тем самым «культурным марксистом», которых терорист ненавидел. Впрочем, узнав об этом, Брейвик не удивился, а Липпестад согласился стать его защитником.
«Неважно, насколько ужасно преступление. Защита должна быть представлена. Это жизненно важный кирпич в стене нашей демократии, и я уверен, что 99 % норвежцев понимают, что это абсолютно необходимо в правовой системе», — сказал адвокат.
В суде Брейвик выразил надежду, что его мать не будет участвовать в слушаниях. «Она единственная, кто может сделать меня эмоционально неустойчивым. Она моя ахиллесова пята», — заявил он психиатрам. Впрочем, Венке и не могла — её поместили в психиатрическую больницу на следующий день после устроенного сыном теракта. По состоянию здоровья её освободили от дачи показаний. Женщина также не разрешила давать показания психологу, который осматривал семью в 1983 и 1984 годах.
В суде Брейвику явно нравилось. Он был в центре внимания — как всегда и хотел. Первое время в начале каждого заседания он демонстрировал нацистское приветствие. «Сегодня я самый большой монстр со времён Квислинга», — довольно сказал однажды Брейвик, имея в виду сотрудничавшего с фашистами во время Второй мировой войны главу норвежского правительства Видкуна Квислинга.
Нарциссическая и хвастливая натура Андерса в суде развернулась во всю ширь: профессору токсикологии он начал читать лекции о свойствах эфедрина и стероидов, а психиатрам заявил, что они не знают, как действует амигдала. Когда ему предоставили слово, он принялся долго и занудно зачитывать свой политический манифест, а когда эксперт по взрывчатке рассказывал суду о сложности сконструированной им бомбы, Андерс довольно улыбался.
«Брейвик вызвал у меня ощущение холодного как лёд [человека], — вспоминает журналистка Осне Сайерстад, которая присутствовала на судебных заседаниях и именно по их материалам впоследствии написала книгу о Брейвике „Один из нас“. — Думаю, для него было важно это всё, он хотел быть лидером, хотел, чтоб у него были последователи… Конечно, он всех шокировал, когда делал нацистское приветствие в начале заседания каждый день. Он так делал, пока адвокат ему не сказал: „Знаешь, вообще-то это очень болезненно для людей“. А он такой: „Правда? Я об этом не подумал. Ладно, больше так не буду делать“».
Выяснилось, что сначала Брейвик хотел взорвать три бомбы в разных частях Осло, а затем ехать по городу на мотоцикле и стрелять в людей, после чего быть застреленным полицейским (Брейвик называл это самопожертвованием). План не удался, так как убийца обнаружил, что делать бомбы сложно, и успел собрать лишь одну, но и та не сработала как надо.
Если бы министерство взорвалось полностью, нужды в стрельбе на Утойе бы не было. «Я бы поехал сразу в полицейский участок», — сказал Брейвик. На острове его главной целью была бывшая премьер министр Гро Харлем Брундтланд, которой он хотел отрезать голову. Но Гро уже уехала с острова к тому моменту, тогда убийца и переключился на юных участников слёта.
Брейвик отдавал себе отчёт в том, что он сделал, но не ощущал ни малейшего сожаления или сострадания к жертвам. По-видимому, они были для него не более чем картинками на экране — как в фильме или компьютерной игре. День за днём выжившие и скорбящие родственники жертв сидели на слушаниях молча и достойно, наблюдая за происходящим и время от времени тихо рыдая. Был только один взрыв ненависти. На одном из заседаний иракский курд Хайдер Мустафа Касим, брат убитого на Утойе подростка, снял с ноги ботинок (крайне оскорбительный жест в Ираке) и запустил им в Брейвика с криками: «Ты убил моего брата! Иди к чёрту! Иди к чёрту!» Его вывели из зала заседания под аплодисменты свидетелей. Ботинок, впрочем, попал в адвоката Брейвика.
Рыцарь-юстициарий
«Я чрезвычайно терпеливый и очень позитивно настроенный человек… У меня всё ещё есть относительно завышенное эго с постоянной необходимостью кормить его на интеллектуальном уровне. Это довольно распространённый недостаток, и я пытаюсь его устранить, хотя знаю, что терплю неудачу, как и большинство людей».
Главный вопрос, который предстояло решить в суде, — был ли Андерс Брейвик психически болен на момент совершения преступления. По норвежским законам, если психиатры признают человека ментально больным, он не подлежит уголовному наказанию, поскольку не несёт ответственности за свои действия. Вместо этого его направляют на психиатрическое лечение.
Первые два судебных психиатра, которых назначили Брейвику, пришли к выводу, что он ментально деградировал, и диагностировали ему параноидальную шизофрению. Эта информация просочилась в прессу и вызвала скандал: преступник с таким диагнозом отправлялся прямиком в психиатрическую лечебницу, а не тюрьму! Тогда, в 2012 году, была назначена вторая экспертиза с другими экспертами. Те диагностировали уже антисоциальное и нарциссическое расстройство личности.
Нарциссическое — потому что и в речах, и в манифесте Брейвика явно прослеживалось ощущение им собственной грандиозности и права решать, жить или умереть другим людям. Антисоциальное — потому что убийца осознавал, что хочет причинить вред, и намеренно это делал. Впрочем, и тут возникло затруднение: антисоциальное расстройство предполагает, что человек шёл против общества ещё в юности, но Андерс Брейвик за всю жизнь до теракта не сделал ничего особенно дурного, если не считать продажу дипломов и нескольких несанкционированных граффити.
Он и сам отдавал себе отчёт, что высокомерен и самодоволен, а также чересчур эгоцентричен и вообще неприятен в общении. Последующий анализ его манифеста другими специалистами показал, что Брейвик способен к сложному и абстрактному мышлению, местами даже к красноречию и юмору. Вряд ли такой документ мог написать человек с полностью деградировавшим разумом. Мозг Брейвика был сохранён, но деградировала его личность.
В итоге Андерса признали адекватным, и 24 августа 2012 года норвежский суд приговорил Брейвика к 21 году лишения свободы — максимально допустимому в Норвегии сроку, который, впрочем, можно бесконечно продлевать.
Холодный кофе и реалити-шоу
Брейвика посадили в тюрьму Ила, где у него была отдельная камера с тремя комнатами, включая место для работы за компьютером и занятий спортом, возможность прогулок на свежем воздухе, доступ к книгам, компьютерным играм и «Википедии» — правда, без интернета. Может показаться, что это слишком мягкие условия содержании, но норвежцы с этим не согласны, так как цель тюремного заключения в Норвегии — не в том, чтобы преступник страдал, а в том, чтобы он, выйдя на свободу, больше не совершал преступлений.
«Я решительно поддерживаю норвежскую систему уголовного правосудия, построенную вокруг концепции восстановительного правосудия, — сказал корреспонденту самиздата Фредерик Бьордал, выживший во время шутинга на Утойе. — Хотя действия Брейвика были ужасными, к нему нельзя относиться иначе, чем к другим преступникам. Опыт пребывания в норвежской тюрьме, который вы называете „слишком мягким и нежным“, — это не какой-то признак слабости или наивности. Идеал нашей системы правосудия — внутреннее преобразование. Предполагается, что преступник будет активно брать на себя ответственность... Речь идёт не о мести, а о лечении. Брейвик сидел в изоляции с 2011 года в тюрьмах строгого режима. Он утверждал, что подвергся бесчеловечному или унижающему достоинство обращению, но суд это отклонил. Я доволен приговором Брейвику и ожидаю, что он останется в тюрьме до конца своей жизни».
Действительно, в 2016 году сиделец подал к государству иск, жалуясь на бесчеловечные условия содержания в тюрьме Скьен в провинции Телемарк, куда его перевели из Илы. Доказательства бесчеловечности рыцарь-юстициарий и мученик Европы привёл следующие: еду приносят в пластиковых стаканчиках и бумажных тарелках вместо обычной посуды; кофе подают остывший; нельзя общаться с друзьями-нацистами и жениться на поклоннице; запрещается опубликовать две книги, которые он успел написать за время нахождения в тюрьме.
Кроме того, в заключении Андерс полюбил реалити-шоу Paradise Hotel (аналог «Дома-2»), что, по его мнению, является «явным свидетельством серьёзного повреждения мозга, вызванного изоляцией».
«Ему нужно постоянно перед кем-то красоваться, поэтому, когда он жалуется, что одиночное заключение — это пытка, думаю, он не врёт», — сказал корреспонденту самиздата журналист Антон Чечулинский, который делал о теракте репортаж для Первого канала, а впоследствии написал о тех событиях роман-расследование «Язык тролля».
Иск дошёл до Страсбургского суда, который его отклонил. Брейвик заявил, что заморит себя голодом в знак протеста, но, как видно, не преуспел в этом. В 2017 году он впервые заявил, что сожалеет о том, что сделал, и хочет отказаться от фашистской идеологии. «Я сожалею о том, что предпринял действие 22 июля 2011 года, и, если бы это было возможно, я бы хотел, чтобы оно было отменено», — написал Брейвик.
Руководство тюрьмы восприняло письмо серьёзно и обратилось к психиатру Рэнди Розенквист, ответственной за мониторинг состояния Брейвика с самого начала. Поговорив с заключённым, психиатр пришла к выводу, что тот вежлив и, видимо, безопасен для тюремного окружения, но на самом деле ничуть не раскаивается и остался таким же манипулятором, каким и был.
«Он явно тяготится своим положением, но не потому, что жалеет о содеянном, а потому, что осатанел от скуки в тюрьме и, конечно, хотел бы выйти. Но на свободе он сможет снова повторить свой поступок, так что он по прежнему опасен», — резюмировала Розенквист.
В тюрьме Брейвик не полностью изолирован: ему разрешают телефонные переговоры с некой поклонницей, он общается с персоналом тюрьмы, священником и медработником. В рамках тюремного конкурса он даже построил пряничный домик. Мать навещала его в первый год заключения, общаясь через стеклянную перегородку, но вскоре умерла.
В своей жажде публичности Брейвик в огромных количествах строчит из тюрьмы письма. Правда, большинство из них тюремное начальство запрещает и цензурирует, поскольку заключённый «отправляет массовые рассылки загадочным людям, пытается проводить опросы общественного мнения и писать письма правым экстремистам».
«Он провалил всё в своей жизни»
Манифесты террористы писали и до Брейвика, но он стал, пожалуй, одним из первых и самых громких террористов наступавшей эпохи интернета и социальных сетей. Он не только выложил своё заявление в Facebook, но и опубликовал пояснительное видео на YouTube.
«Он провалил всё в своей жизни, но каким-то образом чрезвычайно преуспел именно как террорист, — говорит Осне Сейерстад. — Он был весьма успешен в сокрытии всех своих шагов, очень тщательно выбирал людей, с которыми общался онлайн, в частности в Facebook. Если видел какие-то подозрительные знаки, то сразу же расфрендивал их. Он был очень осторожен, когда покупал материалы. Его трудно было засечь, потому что он не состоял ни в каких организациях. Чтобы за ним следила полиция, в нём должно было быть хоть что то подозрительное, но этого не было! Никаких подозрений!»
Дело Брейвика породило несколько волн общественной реакции. Нашлись у него и последователи — правда, большинство из них полиция считает «не способными на слаженные вредоносные действия».
В 2012 году у Брейвика был друг по переписке, который мечтал с ним встретиться. Через восемь лет после событий на Утойе, в 2019 году, австралиец Брентон Таррант расстрелял посетителей мечетей в Новой Зеландии, заявив, что вдохновлялся Андерсом Брейвиком. В августе 2019 года 21-летний юноша по имени Филип Мансхаус предстал перед судом за убийство своей сводной приёмной сестры из Китая и попытку массового шутинга в норвежской мечети. Мансхаус тоже читал радикальные блоги и заявил, что его вдохновили Брейвик и Таррант. Как и Таррант, он снимал свои действия на камеру, намереваясь транслировать теракт в соцсети. Как и Брейвик, он получил 21 год тюремного срока.
Остров Утойя стал мемориальным местом, на котором установили монумент под названием «Поляна» («The clearing»), который представляет собой стальное кольцо, висящее между деревьями, на котором выгравированы имена и возраст убитых в ходе теракта. Второй мемориал — Hegnhuset («Дом безопасности») находится в центре острова. Это сохранённые части здания кафе, где были убиты 13 человек. Каждый год 22 июля на острове проводятся памятные мероприятия. Есть также несколько памятных мест в Осло, в дополнение к мемориальному камню, расположенному на обочине дороги с видом на Утойю. Постоянный национальный мемориал всё ещё находится в стадии разработки, рассказал корреспонденту самиздата Бьордал Фредерик Холен.
«Исследования показывают, что многие из тех, кто получил ранения во время террористической атаки, до сих пор страдают от хронической боли. Многие выжившие всё ещё не излечились от психологических травм, а многие не вылечатся никогда, — говорит Фредерик Бьордал. — У нас также есть несколько выживших, которые всё ещё остаются активными членами партии и политиками. Многие выжившие говорят, что они отказываются позволять террористам победить, и эта мысль лишь укрепляет их политические взгляды».
