Во второй части трилогии про схиигумена-экзорциста Сергия, проклявшего президента Владимира Путина, патриарха и РПЦ, журналист Максим Мартемьянов всё дальше забирается в дебри дремучей современной русской мысли. Он встаёт на колени перед Сергием, исповедуется в грехе, узнаёт про тайные скиты в тайге, где держат наказанных детей, наблюдает за семьёй артиста шоу «Уральские пельмени», в которой отрицают коронавирус, и узнаёт, как бывший милиционер, убивший человека куском бетона и монтировкой, стал самым известным в России священником.
Трилогия: схиигумен Сергий спасает Россию
II
Милиционер, убивший человека бетоном и монтировкой, становится культовым священником
В церкви смолкла молитва. С хоров спустились монахини-певчие, в движение пришли прихожане. У амвона дьякон выставил низенький табурет, к нему быстро выстроилась очередь из мирян и насельниц. Часть из них встали параллельно иконостасу, часть — перпендикулярно ему. Таким образом люди образовали крест.
— Давай пролезай, — шепчет мне Денис, видя, что я мешкаю, не зная, куда встать.
Я вопросительно развожу руками: «Что, прям лезть? Внаглую?»
Денис Кадников кивает, и я лезу поближе к амвону. Расталкиваю монахинь, послушниц, мирян обоих полов и детей и оказываюсь в паре шагов от табурета. Схиигумен Сергий как раз только сел на него, опустив на пол возле себя белый кулёк.
Он оглядывает паству рассеяно. Находит взглядом своего высоченного, с суровым лицом келейника Силуана, кивает ему. Склоняет голову и начинает приём кающихся.
По жесту руки Сергия перед ним на колени встаёт белобрысый мальчишка, засыпа́вший подле него во время изгнания бесов.
— Да? Да? Да ты что? — Слышатся отдельные слова, которыми сопровождает рассказ мальчика Сергий. Это короткая исповедь, не больше минуты. Отец Сергий покрывает его голову епатрахилью, осеняет крестным знамением и отпускает, одарив перед тем горстью конфет из кулька. Схиигумен расплывается в улыбке, провожая парнишку взглядом. Следующей идёт девочка лет десяти. С ней Сергий беседует чуть дольше. Он все ещё добродушно настроен. Не забывает и девочке дать немного конфет.
На колени перед ним встаёт молодая монахиня. Она низко склоняет голову. Лицо Сергия мрачнеет, становится серьёзным. Он слушает внимательно, но поднимает взгляд на паству и произносит:
— За Варвару молитесь, — говорит он строго и будто с назиданием, но продолжает чуть мягче. — Молитесь за Варвару. За врагов молитесь, — Сергий задумывается. — Она еще не враг... Молитесь за Варвару.
Он дослушивает монахиню и отпускает её. Девушка отходит в сторону, но Сергий окликает: «Погоди, подойди». Девушка возвращается, получает горсть конфет и уходит.
В очереди рядом со мной как-то неуверенно чувствует себя мужчина лет шестидесяти. Коротко стрижен, очки в тонкой оправе, голубой костюм в широкую синюю клетку, на ногах плетёные лоферы из коричневой кожи. Он никак не решит, где именно в очереди ему встать. Оглядывается по сторонам, ловит взгляд келейника Силуана. Монах кивает, мужчина кивает в ответ. Остаётся на месте, но видно, что нервничает.
Мужчину зовут Александр Берсенев. В фильме о Среднеуральском монастыре «Обитель веры и любви», снятом в 2013 году, он рассказывает свою историю:
— Я всю жизнь просидел в тюрьме, всю жизнь. Я уходил в побег с особого режима… С середины 80-х годов я уже был на особом режиме. В какой-то момент ко мне подошли и предложили стать «смотрящим» за городом Челябинском на положении вора. Вот Женя мне помогал…
В кадре с Берсеневым стоит его друг — Евгений Шутов. Они вместе «смотрели», вместе сидели и вместе пришли к отцу Сергию.
— Перестань грешить — или увидишь ад, — сказал тогда Шутову отец Сергий. Не перестав, Евгений понял его слова, только когда во время очередной отсидки потерял возможность ходить и три года был прикован к постели и креслу. По словам Евгения, именно отец Сергий поставил его на ноги.
В том же фильме Берсенев рассказал, что с Евгением они оставили прежнюю жизнь и что многие, «которые со мною были», потом также уверовали в Бога и пришли к отцу Сергию. «С семьями прямо приезжают сюда!»
Келейник Силуан жестом приглашает встать на колени крепкого мужчину лет чуть за сорок. Сергий внимательно его слушает, осеняет крестным знамением и отпускает. Вслед за мужчиной встаёт женщина того же возраста, его жена. Её Сергий слушает не менее внимательно и спустя минуту говорит:
— Так, а супруг где? — он смотрит на Силуана, тот, кажется, не ожидал, он ищет глазами мужчину. — Супруга позови.
Берсенев оживляется и жестами указывает отцу Сергию, что вот он, супруг, возле него. Муж возвращается к Сергию, встаёт на колени. Схиигумен что-то внушительно объясняет, мужчина кивает, соглашаясь. Когда он отходит от Сергия, Берсенев делает шаг вперед, но Сергий подзывает к себе одну из «бесноватых», насельницу лет сорока. Он исповедует её и, как детей и юную монахиню, одаряет сладостями.
Я выступаю вперёд в то же время, что и Берсенев, и жестом руки отец Сергий отдаёт предпочтение мне.
Я сажусь на колени и склоняю перед схиигуменом голову.
— Отец Сергий, я журналист…
— Угу.
— Я приехал из Москвы, чтобы написать о вас…
— Зачем?
— Потому что…
— Зачем? Я ж интервью не даю. Я — что? Зачем обо мне? Я так… Ты расскажи о себе лучше. Как зовут?
— Максим.
— Максим — хорошее имя. Максим Исповедник?
— Мне говорили, что Максим Грек.
— Тоже книжник, учёный… Институт давно закончил?
— Пять лет назад.
— Женат?
— Разведён. — Отец Сергий молчит, давая мне возможность продолжить. — Не вышло.
— Угу. Женщин много было?
— Нет.
— Сколько — две, три?
— Больше.
— Десять?
— Больше.
Выяснив примерное количество женщин, отец Сергий рассказывает мне в общих формулировках о том, что блуд — страшный грех, открывающий душу для проникновения бесов. А Господь бесов отгоняет.
— Думай о Боге, откройся Богу… Чего обо мне писать? Что я сделал-то? За что меня ругают, а? — отец Сергий толкает меня панибратски в плечо. — За правду ругают. За что меня гонят? За слово… — ещё один толчок в плечо. — Иисуса же тоже за слово…
Отец Сергий делает паузу.
— На отчитке был? Слышал бесов? Вот. Что слово делает… — снова толчок. — Пишут… Столько грязи написали… Приходят, очи светлые, а пишут мрак… Но я знаю, это сейчас из Администрации пришло указание: писать только плохое. Мне сказали…
— Кто сказал?
— Ходос… Это Хабад… Жиды. Я же это… К евреям я нормально. Евреев у меня целая семья. Я про жидов именно, хабадников…
— Хабад?
— Не знаешь, кто такие Ходос и Хабад?
— Нет…
Отец Сергий улыбается и снова толкает меня в плечо.
— Не знаешь, кто такие Ходос и Хабад, а приехал… Ходос Эдуард был евреем-ортодоксом, но уверовал во Христа, перешёл в православие… Посмотри в интернете.
Сергий отвлекается от нашей беседы, смотрит мне за спину вопросительно и произносит — видимо, обращаясь к Силуану:
— Ну, чего ты, чего? Поболтать, что ли, нельзя? — схиигумен снова обращается ко мне, улыбается. — Я тебе расскажу такую историю. Я в Москве был в автоцентре, — толчок в плечо. — Там мужчина ко мне подходит и говорит: «Батюшка, я крест снял». Спрашиваю: «Почему?» — толчок в плечо. — Говорит: «Потому что я два раза исповедовался — меня два раза в реанимацию увозили». Такие грехи тяжкие. Во, — толчок в плечо. — «Ну давай я тебя исповедую, не будет у тебя реанимации». Исповедовал, благословил. Ночью звонит мне и говорит: «Батюшка, я самый счастливый человек на свете». — «Почему?» — «Потому что меня в реанимацию не увезли».
Отец Сергий снова толкает меня в плечо, призывая улыбнуться его рассказу.
— Что за времена сейчас?.. До революции были сверхдержавой… Да погоди ты, дай договорю. Америку, Европу кормили. А сейчас что? После революции — лучшее образование было. А сейчас что?.. Ты чего хочешь?
— Хочу написать статью.
— Пиши, я не против. Интервью я не дам, а ты ходи, общайся, пиши. Правду пиши.
На голову мне ложится епатрахиль, я слышу: «Во имя Отца, и Сына, и Святаго духа. Аминь».
22 июня, понедельник, 15:00
Глава, в которой православный журналист заверяет, что Сергий одержим бесами
Раиса Николаевна Ильина, женщина на седьмом десятке, — журналист и православный активист. Бывший автор «Православной газеты», официального печатного органа Екатеринбургской епархии. Ильина — один из главных противников Сергия.
Уже не первый год она собирает на схиигумена компромат и помогает тем, «кто попался к нему». В свете нынешних событий её окрестили неофициальным биографом Сергия. Сам Романов говорит, что у Ильиной «есть справка» с диагнозом «шизофрения». Раиса Николаевна же утверждает, что в 2002 году её похитил и отправил на принудительное лечение депутат городской думы Екатеринбурга Олег Кинёв.
В последние дни телефон Ильиной разрывается от звонков журналистов различных СМИ, в основном федеральных.
— Вы бы мне лет десять назад так звонили, — говорит она, когда мы прогуливаемся по центральному городскому парку Екатеринбурга — Плотинке.
В 2013 году Ильина писала запросы в областную прокуратуру и ГУВД: «Мне известно, что Романов и его сообщники организовали несколько „тайных скитов“, которые являлись и являются тайной даже для нынешнего митрополита. <…> В них, как правило, и содержатся люди, которых разыскивают родственники. <…> Романовым практикуется такой вид наказания: вывоз непослушных детей и подростков в т. н. „тайгу“, за 40 км по водному пути от села Новосёлово, на месяц-другой под „начало“ воспитателя, у которого есть „благословение“ Романова — бить, и бить нещадно подростков. Сейчас, к примеру, один из таких „воспитателей-экзорцистов“ спокойно пребывает в другом монастыре, уходя от уголовного преследования. И это только один пример».
У Ильиной же примеров масса, только память иногда подводит, да и записи с контактами не все сохранились.
— Вон, — Раиса Николаевна указывает на здание Музея изобразительных искусств, — в этом музее работает мама одной из девушек, которую прятал от неё Романов в своих «скитах».
Мама, как и девушка, уверяет Раиса Николаевна, не будет общаться со мной и вообще с журналистами.
— Понимаете, для большинства тех, кто вырвался от Романова, это очень травматичный опыт. Они хотят его поскорее забыть, не возвращаться к нему.
По словам Ильиной, за последние пятнадцать лет она помогала множеству семей вернуть своих детей или хотя бы выяснить их судьбу. О похищениях в прямом смысле речь никогда не шла: девушки шли в монастырь добровольно. «Но что-то там он с ними делал».
Раиса Николаевна приводит один пример из 2006–2007 годов. Женщина с высшим образованием, сама ставшая монахиней, привела племянницу-студентку к Сергию. Монастырь и схиигумен очаровали её, там она и осталась. Когда родители узнали об этом, они приехали в монастырь, но девушка отказалась уезжать домой, а Сергий «не благословил на жизнь в миру». Прошло несколько месяцев, в монастырь явился отец девушки, военный полковник. Он поставил Сергию ультиматум: либо отдаёте дочь, либо я привожу свою часть и «мы вас положим». Девушка, хоть того и не желая, уехала с отцом.
— Но он так легко не отпускает. У них завязалась какая-то бурная переписка, у девушки с Сергием. В итоге они её опять вывезли и засунули в его первый «скит» в Нейво-Шайтанском посёлке, где священником был Олег Стряпичкин, духовное чадо Романова, как он сам говорил. На самом деле это был никакой не скит, а просто домишко, который Сергий там выкупил. Мать девчонки ходила к владыке, тогда это был Викентий, но он говорил: «А что вы хотите? Это её воля». Как-то её потом вернули, уже не помню, как точно.
Были и те, кого не вернули, но это было уже позже, когда Сергий обосновался в Новосёлово. Нейво-Шайтанский же «скит» прекратил своё существование после убийства священника Олега Стряпичкина.
— Наш нынешний владыка Кирилл — мудрый человек, но и ему потребовалось десять лет, чтобы понять, что собой представляет Романов. Я к владыке периодически посылала людей пострадавших, и родителей и детей, а когда я сама к нему приходила, то он говорил: «Слушай, я каждую неделю к нему езжу из-за тебя. Я не вижу повода, чтобы его отсюда убирать».
— А зачем Сергию все эти молодые послушницы, монахини, монахи? — спрашиваю я.
— Во-первых, жажда власти над людьми. Патологическая. Во-вторых, кто-то же должен вести это хозяйство, которое он только расширяет. А монахи и монахини — это бесплатная рабочая сила. Одураченная, запуганная… Без паспортов многие, потому что он раньше призывал их сжигать, потому что там, значит, число зверя.
— Чем он их берёт? Как заманивает?
— Ну, он, конечно, человек харизматичный, если это слово к нему применимо. Но посмотрите: у него паства — почти одни женщины, я их называю «простреленные» — люди с какой-то травмой, хворью. Вот такие приезжают к нему, всё продав, надеясь исцелиться или просто уйти от мира, где им нехорошо. Таких любая секта поманит, обласкает — они пойдут.
И монастырь у него женский, скиты тоже в основном для монахинь. А как их к себе приманить? Сначала ласка, добрые дела, о которых они слышат, благодать кругом, чудеса… А потом исповедь. Мне девчонки рассказывали, как он исповедует. Я и сама к нему разок ходила. Потом плевалась ещё несколько дней. Давно было, ещё когда он был на Ганиной Яме. Викентий, конечно, допустил большую ошибку, что позволил ему исповедовать.
Раиса Ильина по моей просьбе объясняет подробнее.
— Что является предметом исповеди? Грех. Их не так много в жизни людей, они просто повторяются в разном антураже. Вот Сергия как раз больше интересует антураж. Что, как, где, сколько… Понимаете, ведь исповедная практика у нас прервалась… Люди и не знают, что священник должен и может спросить, а во что вообще не должен вторгаться. А ему женщина рассказывает о постыдных делах, но облегчения нет, потому что он именно стыдит, а не исповедует. И вот она на якоре: она всегда будет стесняться этого человека, чувствовать свою вину, свою грешность. И будет бояться, что он расскажет кому-то. А ведь он и это делает — может перед всей паствой начать рассказывать о грехах какого-то конкретного человека. И вот такая женщина — это и насельницы, и прихожанки — попадает в ловушку. Она ему не доверяет, но опасается, что, если будет молчать, он расскажет о том, что уже знает, и она рассказывает ещё больше. Она начинает его ненавидеть, но сделать ничего не может. Остаётся только придумать самой себе то, чего нет: что там благодать, что он её очищает, грешную. Что только Сергий спасёт её и вообще всю Россию.
Раиса Николаевна усмехается.
— Страшный человек. Вот уж в ком бес.
Происхождение
Глава, в которой милиционер Николай Романов убивает человека бетоном и монтировкой и становится отцом Сергием
Схиигумен Сергий, в миру Николай Романов, родился в 1955 году в селе Криуша Горьковской, ныне Нижегородской, области. На сегодняшний день это одно из немногих событий его жизни, подтверждённое документально. Жизнь отца Сергия — это скорее миф, передаваемый в вольном изложении. Лишь изредка всплывают, зачастую неприятные, факты, которые сторонники предпочитают не обсуждать, а противники, напротив, используют, чтобы выставить схиигумена в самом чёрном свете.
О детстве и юности Романова ничего не известно. Его официальная биография начинается в 1973 году, когда в возрасте восемнадцати лет он был призван в армию. В звании сержанта Николай Романов демобилизовался через два года и поступил в Омскую высшую школу милиции, готовившую работников уголовного розыска. Между 1979 годом, когда Романов выпустился из школы милиции, и 1986-м, когда он был осуждён на 13 лет общего режима за умышленное убийство, пролегает область тьмы, благодатная для спекуляций.
Одни говорят, он работал в уголовном розыске в Москве. Другие — что в подмосковном Пушкине. Говорят, он был уволен из милиции после ДТП, повлёкшего смерть пассажира автомобиля, которым Романов управлял. В среде прихожан Сергия именно об этом «убийстве» рассказывают, когда затрагивают тему криминального прошлого священника.
Согласно версии, популярной у паствы, отец Сергий виновен в смерти, причинённой по неосторожности. «Со всяким могло произойти», — говорят прихожане. Бытует и миф, что в том ДТП отец Сергий и сам погиб, но был реанимирован. Именно тогда ему впервые явилась Богородица и указала на путь.
Этот или иной путь привёл Николая в Свердловский район советской Москвы, где он стал продавцом в продовольственном магазине № 28. Следующая точная дата в жизни Романова — 5 сентября 1985 года. В тот день Пушкинский городской народный суд признал Николая виновным в хищении госимущества и смертельном ДТП, приговорив по совокупности преступлений к четырём годам лишения свободы. О том деле известно лишь потому, что решение 1985 года фигурирует в приговоре другого, московского суда — от 26 ноября 1986 года. Согласно ему, Николай Романов был приговорён ещё к девяти годам за разбойное убийство.
В ночь с 25 на 26 апреля 1984 года на станции «Пушкино» Николай и некий Ефимов встретились с гражданином Хафизовым, которого до того момента не знали. Он попросил мужчин подбросить его, на что Ефимов и Романов дали согласие. В машине они познакомились и, видимо, друг другу понравились. Решили распить коньяк в кафе «Теремок». В этом кафе Романов и Ефимов придумали споить и ограбить Хафизова. Они предложили ему поехать к знакомым девушкам и «провести там время».
Мужчины вернулись к вокзалу уже на такси. Там водитель их высадил, отказавшись везти выпившую компанию. К счастью Романова и Ефимова, на площади у вокзала оказался Гнедько (из приговора неясно, были ли они знакомы до этого), которого подельники посвятили в свой план. На его машине они вернулись в «Теремок» и приобрели там ещё две бутылки коньяка. Одну Гнедько, Хафизов и Ефимов распили прямо у кафе, с капота автомобиля. Вторую договорились выпить у гражданки Ивановой, к которой изначально и собирались. План был простой: дождаться, пока Хафизов уснёт, и забрать деньги из его дипломата.
Не удалось: глубокой ночью Иванова выпроводила мужчин из своей квартиры. Ефимов и Романов не оставили своего плана и предложили Хафизову ехать к другим знакомым дамам, теперь уже в Ивантеевку. Не доезжая до города, где-то на дачном просёлке, Гнедько остановил машину под предлогом того, что надо бы подкачать колесо. Хафизов предложил свою помощь, но, подойдя к Гнедько, получил сильнейший удар кулаком по лицу. Гнедько даже поранил руку о зубы упавшего от удара на землю Хафизова.
Трое мужчин стали избивать лежащего, но он всё не терял сознания. Тогда Ефимов поднял с земли обломок бетонной плиты и со словами «бить не умеете» несколько раз ударил им жертву по голове. Хафизов перестал подавать признаки жизни.
Ещё несколько часов подельники искали удачное место, чтобы затопить тело своей жертвы. Где-то на окраине Ивантеевки они подобрали обломок плиты побольше. У Ефимова дома нашёлся антенный кабель. Сначала решили топить в пруду у посёлка Тишково, но по дороге, они знали, будут посты ГАИ. По Малому бетонному кольцу они в итоге доехали до посёлка Подосинки, остановились у моста через канал Москвы и открыли багажник.
Оказалось, Хафизов был ещё жив. Его вытащили на обочину и десять раз ударили монтировкой по голове. Били все трое, по очереди. Антенный кабель завязали на бетонной плите, петлю накинули на шею Хафизову. Ефимов с Гнедько взвалили тело на перила моста. Бетонная плита выскользнула из рук Романова раньше, чем было задумано, и тело, которое она вырвала из рук двух мужчин, упав в канал, не утонуло.
Мужчины спустились под мост и забросали его камнями. К семи утра все были дома. Выручили товарищи двести рублей — месячную зарплату полковника. Романов, уже будучи осуждённым за ДТП и расхищение госимущества, явился с повинной в совершении этого убийства. Судя по тексту приговора, ранним утром 26 апреля 1984 года он отказался от своей доли.
Из этого же приговора известно, что Романов был женат. Ходят слухи, что у него есть и дочь и что она со своей матерью иногда приезжала в Среднеуральский монастырь.
Следующие 13 лет жизни Николай Романов провёл в ИК-13 в Нижнем Тагиле, называемой в народе «Красная утка», — исправительном учреждении общего режима для бывших сотрудников силовых структур и чиновников. С зоны его несколько раз переводили на поселение, а иногда он получал даже отпуск.
Критики и откровенные ненавистники Сергия говорят, что именно там, в колонии, он обзавёлся солидными связями, которые использует до сих пор. Именно эти связи, как они утверждают, позволили ему отстроить Среднеуральский монастырь, а среди своей паствы прослыть благодетелем.
— Он на каждом углу кричит, что сидел с зятем Брежнева, с Чурбановым, — говорит Раиса Ильина.
Был ли он знаком с первым заместителем министра внутренних дел СССР Юрием Чурбановым, отбывавшим срок в ИК-13 в то же время, точно сказать нельзя. В «Красной утке» все заключённые были поделены на отряды по сто человек. Они жили отдельно, питались отдельно и на прогулках также не пересекались с другими отрядами. Могли встречаться только на работах. Но если они были в одном отряде, то не знать друг друга не могли.
В екатеринбургской прессе уже много лет обсуждается, что племянник криминального авторитета Деда Хасана, бывший «смотрящий» за Екатеринбургом, вор в законе Тимур Свердловский до последних дней своей жизни общался с отцом Сергием. Он также отбывал наказание в начале 90-х в Нижнем Тагиле, но в другой колонии — ИК-51.
О Николае Романове на зоне ходила легенда, согласно которой он сидел за двойное убийство — застал жену вместе с любовником и вспылил.
«Такое с каждым могло случиться. Поэтому к нему относились даже с некоторым сожалением и уважением», — говорит человек, бывший близким к администрации колонии. Он утверждает, что о связях Романова за пределами зоны говорили ещё в середине 90-х: «В администрации колонии это звучало так: „Он в Москве двери в нужные кабинеты ногой открывает“. Имели в виду, что у него есть очень высокие знакомые в различных ведомствах. Романов был на привилегированном положении и в колонии и очень лоялен администрации» Рассказывают, что во время отбытия наказания ему предоставляли отпуск, чтобы на воле он решал какие-то свои вопросы, в том числе и в Москве.
Александр Коновалов, ставший начальником колонии в 1994 году, недавно дал интервью екатеринбургскому ресурсу, в котором рассказал о Николае Романове: «Это человек, который не знает полутонов: есть только чёрное и белое. Если он себя посвятил службе Родине и правопорядку, он выполнял это на сто процентов. Повлекло ли это за собой все эти печальные события? Да, безусловно. За преступление я его не оправдываю. Я наблюдаю людские судьбы, когда между законом и моралью появляется пропасть. Человек делает выбор в сторону морали. Что, собственно говоря, Коля и сделал».
Из слов Коновалова не очень понятно, о каком выборе шла речь. «Мы шагнули в наши славные 90-е годы. Перестрелка с перестройкой. Исправительные учреждения в это время испытывали огромнейшие проблемы, в том числе и с обеспечением продуктами питания колонии. Людей надо было чем-то кормить. Единственный реальный гарантированный вариант, что завтра будет что положить в котёл, — продукты, произведённые силами осуждённых в колониях-поселениях. Туда и был направлен Николай Романов. Он был бригадиром. <…> У Романова появилась возможность проявлять себя».
На поселении в посёлке Первомайский, если верить Коновалову, Романов со своей бригадой в свободное от работы время занимался ремонтом школ и спортзалов, а также восстановлением храма в селе Краснополье. Тренировал местных детей, покупал им конфеты. Он не просто руководил людьми как бригадир, но сплачивал вокруг себя единомышленников.
В середине 90-х он пришёл в администрацию колонии с предложением построить на территории ИК-13 храм. «Тогда участие в строительстве храма могло помочь выйти по УДО», — говорит мой источник. На своё предложение Романов получил одобрение как у Коновалова, так и у священников Нижнего Тагила. Мой источник и Коновалов говорят в один голос, что возведение в колонии церкви во имя Николая Чудотворца — это заслуга Романова. Он не только строил, но и доставал необходимые материалы.
В это же время стала чувствоваться его тяга к православию. Коновалов и мой источник утверждают, что о принятии монашества он стал говорить именно во время строительства.
— А на поселении якобы случилась с ним такая история, — говорит близкий к администрации ИК-13 человек. — С кем-то из местных он повздорил, и как-то к нему в дом пришли трое крепких молодцев разбираться. Они зашли, закрыли за собой дверь. Романов резко вскочил и выбил эту дверь ногой. Молодцы оценили его удаль и тихо ушли. Если вы видели Романова, то едва ли сможете поверить в эту историю. Но именно она ходила в среде заключённых колонии. То есть уже тогда он выстраивал свой образ, не слишком заботясь о правдоподобии.
Уже будучи на свободе порядка трёх лет, осенью 2000 года Сергий снова принял активное участие в жизни колонии. В сентябре с визитом в Екатеринбургскую епархию прибыл патриарх Алексий II. Рассказывают, что ещё до выезда из Москвы ему предлагали посетить ИК-13, но изначально он отказался. Однако, получив предложение встретиться в колонии с будущим генеральным прокурором, а тогда министром юстиции Юрием Чайкой, он всё же решил заехать в «Красную утку».
— Это был один из первых визитов патриарха в подобные учреждения, если не первый, — говорит мой источник.
Он же рассказывает, что в администрации колонии никто не скрывал, что приезд Юрия Чайки — это заслуга именно Николая Романова. Каким образом вчерашний зэк смог свести министра и патриарха и какие цели он преследовал, мой собеседник не знает.
Сегодня Сергий рассказывает, что Алексий II якобы освятил храм на территории ИК-13. Очевидцы же настаивают, что во время визита патриарха никакого освящения храма не было и быть не могло, ввиду краткости самого посещения.
После освобождения путь к монашескому постригу занял у Николая Романова пару лет. Где-то в 1998 году он объявился в новом, Алапаевском мужском монастыре, устроенном на месте мученической гибели святой великой княгини Елизаветы Федоровны, вдовы дяди Николая II. Романов стал послушником обители во время активного строительства. Отец Сергий в своих посланиях на Youtube часто заявляет, что «построил пять монастырей». Алапаевский, по его словам, один из них.
Насколько значительную лепту он внёс в устроение монастыря, сказать сложно. Екатеринбургская епархия предпочитает не давать расширенных комментариев на слова отца Сергия. Ответ мог бы дать настоятель монастыря Моисей Пилатс, руководящий обителью до сих пор, но «без благословения архиерея я не буду говорить с прессой», — отвечает Пилатс.
В Алапаевском монастыре Сергий продержался недолго. По словам Раисы Ильиной, подрался с отцом Моисеем и был «отправлен на все четыре стороны». Знающий Пилатса священник, попросив не называть его имени, поделился сомнениями: «Я совершенно не верю в драку между Сергием и Моисеем. Отец Моисей физически вообще не способен к агрессии. Даже защититься не смог бы».
Ильина вспоминает, что в монастыре тогда алтарничали сотрудники внутренних органов. Возможно, именно они выдворили Сергия из монастыря.
От Алапаевска, что в 120 километрах от Екатеринбурга, Сергий направился дальше на север — в Свято-Николаевский монастырь в городке Верхотурье. Там он снова пришёлся не ко двору — и потому был выслан на хозяйственное подворье.
Ильина рассказывает об этом так.
— Он, получается, уже был на тот момент монахом. Вроде даже получил благословение владыки Никона ехать туда. Намеревался стать игуменом, то есть настоятелем. Но там его быстро раскусили и отправили сторожить шестерых коров на подворье. Коров, кстати, подарил один фермер. И вот сидит он там, ему скучно, ручки никто ему не целует. Ну так он взял этих шесть коров, погрузил их в машину и свалил. Наверное, на Ганину Яму, где уже что-то начиналось.
В Екатеринбургской епархии тем временем сменился митрополит, новым владыкой стал Викентий, уроженец Молдавии. Рассказывают, что целый год Сергий стоял в притворе храма Иоанна Предтечи на Архиерейском подворье в Екатеринбурге. Он не осмеливался пройти в среднюю часть храма, куда ему как совершившему смертный грех путь был заказан. По одной из версий, Викентий заметил его — и у них завязалось общение. Одно время Сергий рассказывал о том, что был келейником архиерея, чем заслужил его доверие и назначение в урочище Ганина Яма. По другой версии, высказанной бывшим сподвижником Романова отцом Серафимом, Сергия с Викентием по просьбе высокопоставленных силовиков познакомил протоиерей Владимир Зязев.
Источник в колонии предполагает, что высокопоставленным силовиком был конкретный человек — генерал-майор ФСИН Иван Жарков, бывший начальником ИК-13 с 1988 по 1994 год, большой друг ныне покойного протоиерея Зязева. На встрече Алексия II и Юрия Чайки в 2000 году оба — Жарков и Зязев — присутствовали. Рассказывают, что в первые годы архиерейства Викентия в кулуарах епархии активно обсуждали, носит ли Сергий под рясой погоны, и даже сам владыка неоднократно спрашивал Романова: «Ну, признайся, какое у тебя звание?»
Как бы то ни было, 27 декабря 2000 года Николай Романова наконец получил то, чего хотел. Он был назначен игуменом нового монастыря Святых Царственных Страстотерпцев в урочище Ганина Яма, месте первого захоронения останков семьи императора Николая II.
Разобранная колокольня
Глава, в которой Сергий начинает верить в зло СНИЛС, ИНН и чипизацию
За четыре с половиной года наместничества Сергия на территории монастыря были построены семь храмов, в том числе один в честь преподобного Сергия Радонежского, самого почитаемого русского святого, имя которого Николай Романов и взял себе при постриге. Большую часть средств на строительство обители выделял президент компании УГМК Андрей Козицын, человек, которого называют теневым губернатором Свердловской области.
В 2000 году стройплощадку обители, в рамках того же визита, что привёл патриарха в «Красную утку», посетил Алексий II. Говорят, Сергий получил автограф патриарха на строительных планах монастыря. Уже в Ганиной Яме Сергий начал собирать обширную паству и проводить первые ритуалы отчитки. При монастыре появились дети из неблагополучных семей.
В начале 2000-х Сергий часто бывал в Москве. В те годы он познакомился с одним из самых почитаемых старцев Троице-Сергиевой лавры, архимандритом Кириллом Павловым. Себя Сергий называет его духовным чадом. Там же он сошёлся и с архимандритом Германом Чесноковым, главным экзорцистом России. В 2010 году Герман письменно благословил Сергия на прочтение заклинательных молитв по Требнику Петра Могилы.
В 2001 году Сергий посетил русский монастырь Новая Фиваида на греческой горе Афон. По всей видимости, именно там он впервые встретился с иеросхимонахом Рафаилом Берестовым, одним из первых церковных противников СНИЛС, ИНН, паспортов и других методов цифровизации населения. Рафаил, находясь в расколе, по сей день регулярно предсказывает мировые войны и конец света. Рассказывают, что именно после возвращения с Афона Сергий стал проповедовать схожие взгляды.
«Ганинский» период в жизни Сергия закончился скандалом за «закрытыми дверями». Ранней зимой 2005 года, когда Сергий был в Москве с продолжительным визитом, без его ведома на территории монастыря началось строительство каменной колокольни. Оно было закончено примерно за месяц, как раз к приезду Сергия.
В монастыре до сих пор есть монахи, помнящие времена Сергия. Один из них рассказал, как было дело: «Сергий вернулся и видит, что тут посреди монастыря стоит колокольня каменная. А монастырь-то весь деревянный, да и вообще его никто в известность не ставил. На колокольню эту вроде как деньги дали Розенбаум и Янковский. Через Козицына, понятно, но они и проект предложили, и как-то финансово помогли. Значит, пока Сергия не было, они это быстро построили. Вернулся Сергий, уже почти ночь была — и давай колокольню по кирпичикам разбирать. Позвал он пацанов, наших сирот, они полезли наверх. Потом уже, среди ночи, и мы, монахи, подтянулись. К утру колокольню разобрали, а вот до самой башни не дошли — уже явилось священноначалие разбираться».
По слухам, именно Козицын потребовал убрать Сергия из Ганиной Ямы. Митрополит Викентий подчинился велению главного спонсора Епархии. В открытых источниках можно найти версию о том, что причиной гнева Сергия стала кованая решётка на колокольне, узоры которой якобы складывались в число зверя — 666. Другая версия — колокольня слишком напоминала католическую. Сергий уже тогда не терпел экуменизма, то есть слияния христианских церквей.
Отец же Серафим в интервью высказывает более прозаичную версию: «Это дело он (Козицын) начал финансировать и хотел, чтобы этот проект был только его. При мне бизнесмен говорил отцу Сергию: „Не надо никого туда звать и приводить, — имея в виду других спонсоров, — я сам всё построю“».
Но не всю Ганину Яму строила УГМК, были и другие благодетели. Там была такая схема: отец Сергий приезжал к Козицыну и просил денег на строительство, а потом их тратил на свою популяризацию, поэтому на возведение зданий средств не оставалось, приходилось кого-то кидать. Деньги доставались тем, кто потом всю жизнь будет благодарить, например людям на операцию, а строители оставались ни с чем. Судя по всему, Козицыну надоело постоянно давать деньги без результатов, после чего он сам зашёл на территорию. Из-за этого между ним и Романовым начался конфликт.
Простой же монах с Ганиной Ямы говорит:
— Думаю, что не могло быть двух хозяев. Сергий хотел, и Козицын хотел. Но деньги-то у кого? Вот. Знаю только, что казначей наш, Зосима, тогда все эти кирпичики продал по четыре рубля за штуку. Покупали, значит, за три, а продали с наваром.
В 2005 году Сергий прибыл на подворье монастыря Ганина Яма под Среднеуральском, где игуменией была матушка Варвара Крыгина. До пострига она, кандидат наук, как и её сестра-близнец Нина, преподавала психологию в Магнитогорском университете. В лице Варвары Сергий нашёл соратницу на долгие годы, и вместе они превратили одну бревенчатую церковь в монастырь, готовый принять и крестить всех китайских захватчиков, которые вскоре ринутся на русскую землю.
Раскол
Глава, в которой игумения Варвара бросает вызов Сергию и сбегает
В честь праздника Троицы 7 июня в Среднеуральском монастыре прошла литургия. Уже запрещённый в служении схиигумен Сергий не вёл её, но исповедь принимал, хотя и это было ему запрещено митрополитом. К тому моменту Сергий уже заявил, что пандемии COVID-19 не существует, проклял власти за закрытие храмов, отказался протирать лжицу во время причастия, призвал выходить на улицы и связал грядущую вакцину от коронавируса с чипизацией населения. Также он сообщил, что силовые органы, руководимые через чипы искусственным интеллектом «без милосердия», станут карателями своего народа.
— Царь грядет! Скоро вы увидите: вся эта мракобесная политическая власть исчезнет! <…> Пока не поздно — путинской коалиции нужно сложить полномочия и покинуть пределы страны.
Но 7 июня, несмотря на дрязги схиигумена с самим мироустройством, Сергий, другие священники монастыря, насельницы и близкие обители прихожане собрались в Казанском храме для праздничной трапезы. Конечно, и игумения Варвара сидела за столом среди сестёр. Но, по воспоминаниям прихожан, она была на себя не похожа. В какой-то момент она встала и взяла слово.
— Отец, ты не прав. — В трапезной воцарилось молчание. — Того, что ты говоришь, нельзя говорить. Ты ведёшь нас к расколу.
Прихожане смутились. Никогда они не слышали, чтобы матушка Варвара перечила отцу Сергию. Ещё 8 марта, в день чествования Иоанна Предтечи, в храме она говорила, даря отцу Сергию цветы и иконы (которые Сергий тут же передаривал пастве): «Отец Сергий всегда был таким воином, решительным, твёрдо стоящим в вере. Батюшка действительно никогда в окопах не отсиживался, всегда стоял в полный рост. Я 18 лет рядом с ним, и иногда аж сердце замирает, Господи помилуй: неужели последний день батюшку видим, Господи помилуй. Нет, Господь сохраняет, и я верю, что будет ещё хранить».
И вот теперь Варвара выказывала Сергию открытый протест. Схиигумен повернулся к своему келейнику Силуану и обратился к нему:
— А помнишь, я тебе говорил, что она ещё почувствует себя здесь хозяйкой?
— Ты будешь виноват в развале монастыря! — сказала Варвара.
Сергий обернулся к ней.
— Два дня назад я увидел твоё состояние, два дня назад к тебе подошёл бес. — Прихожане застыли, открыв рты. — Раз ты такая непослушная дочь, я снимаю с тебя молитвенный покров. Попробуй поборись сама с вот этим бесом, кто к тебе подошёл.
Спустя несколько дней Варвара позвонила в полицию и сообщила, что её жизнь в опасности. По благословению митрополита Кирилла в монастырь была прислана машина Епархии. На ней Варвара вместе с её сестрой-близнецом Ниной и ещё несколькими монахинями покинули Среднеуральский монастырь.
— Неготовность игумении Варвары к духовной брани, то есть духовной войне, показала её упадническое состояние и такое же состояние высшего духовного руководства, — заявил Сергий в очередном обращении.
23 июня, вторник, 17:00
Глава, в которой семья актёра «Уральских пельменей» не замечает очевидного
В светлой и просторной квартире актёра шоу «Уральские пельмени» Дмитрия Соколова в Екатеринбурге весело и шумно. Малолетние дети смеются, смотрят мультфильм, задирают друг друга. Домработница Лариса, прихожанка Среднеуральского монастыря, печёт пироги и заваривает чай. Самого Дмитрия нет — он уехал по делам до конца недели. Его жена Ксения и её подруга Наталья Карпова, «с отцом уже 20 лет», делятся чувствами в отношении отца Сергия.
— Отец Сергий — это любовь.
— Это свет.
— Это пример.
Но вот другая подруга Ксении, приехавшая из Краснодара, Марина, принимает обеспокоенный вид.
— Батюшка Роман написал.
— Да? Что пишет? — спрашивает Ксения.
— Пишет, что поставили двустороннюю пневмонию, но ждёт ещё КТ, чтобы подтвердили.
Повисает пауза.
— Странная какая-то гадость ходит, — прерывает молчание Ксения.
— Да, что-то все с пневмонией ложатся, — говорит Наталья.
Подруги молчат с полминуты. Лариса разливает по чашкам зелёный чай.
Конечно, уверена Ксения, коронавирус есть, но он не так страшен, как сейчас говорят. А пандемию придумали власти, чтобы скрыть намеренное заражение граждан: вирус распыляют с самолётов, а с неугодными борются точечно – в их монастырях разбивают «какие-то ампулы». Так случилось с иеросимонахом Рафаилом Берестовым и архимандритом Германом Чеснаковым – их обоих положили на ИВЛ.
– И в Верхотурье то же самое произошло, – уверена Ксения. – После того, как там все начали болеть, там тоже нашли разбитую ампулу.
Марина не была 7 июня в трапезной Казанского храма и поэтому ничего не может сказать о конфликте Варвары и Сергия. Ксения и Наталья были, но не хотят рассказывать, о чём именно говорили схиигумен и настоятельница.
— Для нас это был шок, — говорит Наталья.
— Будто мама с папой ругаются, мы ничего не могли понять, — говорит Ксения, а Наталья с грустной улыбкой подводит черту:
— А теперь родители в разводе.
Матушка Варвара, говорит Ксения, всегда была примером послушания.
— Она всегда была тише воды, ниже травы. Подойдёшь к ней, спросишь что-то, а она говорит: «Это к отцу, это как отец скажет, как отец благословит». Мне её даже Дима всегда в пример ставил, — улыбается Ксения. — И ещё Дима как-то сказал, это он как раз Варвару цитировал: «Как мы можем понять волю Божью? Для этого нам и дан духовник». То есть напрямую с Богом мы общаться не можем, видеть его волю не можем, потому что нас мир тянет во все стороны. А вот через послушание духовнику мы можем достигнуть царствия небесного. Даже если нам что-то не нравится, но мы не отходим от послушания, тогда Бог и дарует нам благодать.
Наталья вспоминает, как когда-то в середине 2000-х она, будучи уже прихожанкой Ганиной Ямы, встретилась с отцом Сергием в Москве.
— Мы побеседовали, я исповедалась, и на прощание батюшка сказал: «Только в самолёте не ешь». Ну я подумала: может, шутит или так просто сказал. В самолёте не выдержала, поела. И что? Отравилась, конечно. Вот что своеволие делает!
Подруги рассказывают, как одна из прихожанок ослушалась отца, не благословившего её на свадьбу. И что? Развелись, конечно, муж сел, ребёнок на руках, долги. И как, напротив, послушание ведёт к счастью. Раз Сергий благословил мужчину и женщину, видевших друг друга впервые, просто оказавшихся за одним столом.
— Конечно, они не сразу женились, — вспоминает Ксения, — какое-то время общались, а потом отец их венчал. Живут счастливо, детишки у них.
Вспоминают и о тех, кто хулил на монастырь, некоего журналиста, который после своих статей против монастыря заболел раком языка: «Так что вы осторожнее, кроме шуток». Поминают и некоего священника, писавшего доносы на Сергия — и также заболевшего раком.
— Он, когда заболел, то, несмотря на то что он был против отца, батюшка стал ему помогать, — вспоминает Ксения. — Подключал своих чад, отправил его лечиться в Германию. И вот он впал в кому и, он потом рассказывал, провалился во тьму, бесы его обступили, тащут. Но тут он услышал какие-то отдалённые голоса, молитву: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй его грешного». Голоса были женские, детские.
Священник пошёл на поправку. Он вернулся в Екатеринбург, приехал в монастырь, созвал всех, кто был в нём, на площадь, упал на колени и просил прощения за свою хулу. Спасшие его голоса, он понял, шли из монастыря.
— И что с ним теперь? — спрашиваю я.
— Он умер в монастыре, в хосписе нашем, — отвечает Ксения.
— Но пожил ещё чуть-чуть, — добавляет Наталья. Её собственный муж скончался от рака в монастыре. После того как врачи давали ему пару месяцев жизни, он, молитвами Сергия и монастыря, своим собственным послушанием прожил ещё семь лет, пережив три рецидива.
Рассказывают и о том, что отца Сергия видели в разных городах одновременно.
У Марины нет таких ярких историй, но при первой её встрече с Сергием тот как-то узнал, что её сын не носит креста.
— Я подхожу такая — «благословите, батюшка!», он говорит: «Сама крест носишь, а почему сын без него?» А крест с сына реально его отец всегда снимал, не нравилось ему это.
И после всего этого и многого другого игумения Варвара всё-таки ушла из монастыря. Подруги не могут понять почему. Ксения вспоминает свой разговор, случившийся у неё с Варварой сразу после сцены в трапезной.
— Я к ней подошла, а у неё были такие глаза, — Ксения широко раскрывает свои. — «Ксюша, ты не понимаешь, мне так страшно, мне два дня уже так страшно. Я за монастырь боюсь, за сестёр. Поговори с отцом, скажи ему, что так делать ни в коем случае нельзя. Он должен покаяться перед митрополитом». «А в чём, матушка? — я спрашиваю. — Нет, он не должен забирать свои слова, он всё правильно говорит, но нельзя идти против них».
Ксения и Наталья вспоминают, что Варвара всегда разделяла взгляды отца Сергия. Она соглашалась и с тем, что пандемии коронавируса нет, и поддерживала схиигумена, когда тот наказывал пастве не смотреть телевизор и интернет, потому что именно через них распространяется бес страха.
— Нам Варвара рассказывала, что она была в исследовательской группе, которая изучала зомбирование, — делится Ксения. — И вот она как-то заметила, что те подопытные, которые читали «Отче наш», не были подвержены этому зомбированию. Тогда она и поняла, где спасение.
— Я ещё помню, — вспоминает Наталья, — нам Нина рассказывала про все эти методики. Говорит, я вам сейчас тут напишу текст, в котором всё выстрою так, что вы пойдёте и купите определённый шампунь.
Подруги снова с грустью замолкают. Паства переживает уход Варвары, но всё же, уверяют они, прихожане ещё больше сплотились вокруг отца Сергия.
— Не знаю, как ты, — обращается Ксения к Наталье, — а я спокойна. Знаешь, вот бывает страх, какие-то мысли приходят… А вот то будет, а вот сё, а если там какие-то покушения на него. А потом, когда приезжаю в монастырь, вижу отца, я понимаю, что он всё делает правильно. Его сам Господь и Богородица ведут. Я не преувеличиваю, это так.
Наталья уверенно кивает.
— Есть батюшки, которые идут на компромисс, — продолжает Ксения. — Говорят: «Вакцинация, чипизация — это всё ещё не предательство Христа». Но как же, если Господь сказал: «Будьте умны, как змии». Что в Апокалипсисе у Иоанна Богослова написано? «Только умный сможет прочитать в этой печати начертание 666». Остальные примут, даже задумываться не станут.
— А вам не кажется, что мы уже в каком-то роде чипированы? — спрашиваю я.
— Нет, ещё нет.
— Но вот все эти ИНН, карточки, паспорта. На нас же уже на всех номера.
— Чипы будут вводиться в вакцинах, — уверена Ксения. — А старцы говорили, что перед печатью Антихриста нас забросают бумажками. Мы будем принимать всё подряд: карточки, бумажки, номера. А потом, когда уже придёт чипизация, ты даже не сможешь от этого отказаться, потому что будешь вот в этой кабале как бы по своей воле. Ты же в эту систему вошёл. Вот, постоянно суют эту бумажку — «согласие на обработку персональных данных». Я отказываюсь постоянно, а мне на это говорят: «Нам сказали не обслуживать тех, кто не подпишет». Так в «Апокалипсисе» и сказано: «Не принявший этой печати не сможет ни покупать, ни продавать». Подписываешь, вступаешь в систему. Как раньше было: кровью ставишь подпись, продаёшь душу дьяволу.
— И какой тогда выбор? Отказаться от всего и ехать в тайгу?
— А выбора и нет, — вздыхает Ксения, но улыбается. — В тайгу.
Туда я и поехал.
В заключительной части трилогии автор нанимает мотодрезину и едет 300 километров от Екатеринбурга в глухую тайгу. А ещё узнаёт про книгу «Святая Русь против Хазарии. Алгоритмы геополитики и стратегии тайных войн мировой закулисы» — и наконец его ловят с поличным
