Легендарный путешественник Иван Дорджиев заканчивает рассказ о своём походе в долину Пемако, скрытую в одном из самых неприступных ущелий Тибета. О том, как одно из последних белых пятен на карте превратилось в очаг противостояния двух самых густонаселённых стран планеты и что ждёт жителей ущелья, если Китай повернёт вентиль, — в последнем тексте серии «Великий поворот Брахмапутры».
Год 1914 от Рождества Христова. Год 2457 от рождения Будды. Год 4610 по китайскому календарю и 5015 год Кали-юги, эры раздора, по древнеиндийскому. В мировой политике на всех континентах происходят тектонические сдвиги и разломы, через несколько дней начнётся Первая мировая война. 3 июля, Индия, город Шимла. Здесь собрались представители трёх государств — Великобритании, Тибета и Китая, чтобы решить вопрос о границах независимого Тибета. На столе перед ними разложена карта Гималайского хребта с обширным белым пятном в правой части, пересечённым Брахмапутрой с севера на юг и надписью Unexplored с запада на восток.
Глава британской делегации, сэр Генри Макмагон, решительно берёт карандаш и проводит линию границы по белому пятну — там, где по его мнению, должен проходить Гималайский хребет. Представители Тибета и Китая стоят вокруг и многозначительно кивают. Ни один из них понятия не имеет, о каких землях вообще идёт речь. Когда-нибудь, когда Индия получит независимость, она назовёт эту землю Аруначал-Прадеш.
С тех пор много воды утекло в Брахмапутре. Китайцы поставили свою подпись на соглашении о границе, потом отозвали её. В 1950 году Тибет был захвачен и стал частью Китая. Правитель Тибета, Далай-лама XIV, бежал в Индию, где Джавахарлал Неру предоставил убежище ему и его правительству в изгнании. Отношения между Индией и Китаем, бывшими «братьями навек», испортились. В 1962 году китайцы начали войну и за пару недель захватили Аруначал-Прадеш и другие спорные земли вдоль Гималаев. Самой драматичной точкой конфликта стало радиообращение Неру к народам Аруначала: «Братья, простите меня, но вы теперь китайцы». А ещё через пару недель китайцы исчезли, будто их и не было вовсе, будто никогда не стояли их лагеря на периметре плодородных равнин Ассама. Никто не знает достоверно, почему Мао отозвал войска. Повлияла ли на него позиция США, Британии и ООН, вступившихся за Индию? Или позиция СССР, сохранившего нейтралитет? Многие образованные индийцы считают, что войну закончил один звонок Хрущёва Мао Цзэдуну.
В Шимле присутствовали британский офицер Фредерик Бейли и пандит Кинтуп, благодаря которым русло Брахмапутры было нанесено на карту. Прочитать об этом можно в первой части цикла про Пемако
Линия, которую провёл сэр Макмагон в 1914 году, и сегодня — фактическая граница между Индией и Китаем. Китай не признаёт её по-прежнему. Каждый год, как по расписанию, дисциплинированные китайцы устраивают провокации. Их отряды переходят линию Макмагона, расписывают скалы и деревья уродливыми красными иероглифами и возвращаются на свои базы в Тибете. «Добро пожаловать в Китай!», «Южный Тибет — исконная китайская земля» — пишут они. Индийцы, воспитанные мудрым и миролюбивым Махатмой Ганди, до войны 1962 года проводили политику «нет дорог — не захватят». Не сработало. Теперь вдоль каждой реки, текущей с Гималаев на юг, построена дорога, которая заканчивается военным гарнизоном у границы.
К труднодоступным участкам границы раз в год снаряжаются экспедиции индийской армии, так называемый Commando course. Занимает такая экспедиция около месяца. Солдаты доходят до границы, убеждаются, что Китай их ещё не захватил, отмывают камни и деревья от красных иероглифов. Время от времени отряды двух армий встречаются. После таких встреч в Сети появляются забавные видео, как цепочка сикхов в тюрбанах пихается с цепочкой китайских солдат, и каждый старается вытолкнуть другого за невидимую линию границы.
Все племена Аруначала — лопа и мемба, буддисты, христиане и анимисты — поддерживают укрепление границы. Они в курсе про технические достижения и экономическое чудо северного соседа, они помнят, как воевали мечами, луками и отравленными стрелами против автоматического оружия китайцев. Но всё равно не хотят в Китай. «Нам не надо прогресса и развития, если это будет в Китае», — говорят они. А попробуешь узнать почему, быстро поставят на место: «How can you compare?! India is the world’s largest democracy».
Китай же не скрывает своей цели — получить плацдарм к югу от Гималаев, откуда можно моментально перебросить силы в любую точку Индостана и Восточной Бенгалии, влиять на жизнь полутора миллиардов людей. Но вряд ли он снова начнёт войну. Все политики Китая, не исключая «стержневого лидера» Си, воспитаны на «36 стратагемах» — древнем трактате о военных хитростях и уловках. В случае с Аруначалом Китай использует стратагему № 6.
Стратагема № 6 «Поднять шум на востоке — напасть на западе»
Задача: Сокрытие направления основного удара, главной цели или истинных интересов.
Применение: Отвлечение или рассеивание внимания, деконцентрация сил и создание в сознании объекта ложной «картины мира» посредством обманного манёвра, выказывания притворной заинтересованности одним для достижения совершенно другого, запутывания объекта хаотичными и/или быстрыми действиями на различных направлениях...»
«Запад» китайской стратагемы — это бейюл Пемако, сакральная земля Гуру Ринпоче, поделённая линией Макмагона на китайскую и индийскую части. Здесь Китай задумал перегородить Брахмапутру, одну из самых крупных рек мира, колоссальной плотиной. Тогда, чтобы повлиять на жизнь людей Индостана, не придётся привлекать армию. Можно будет поворотом крана просто смыть их в океан. Возможно, эти страхи не имеют под собой основания и дамба — просто гидроэлектростанция без второго дна?
Ещё до начала строительства дамбы, в 2000 году, произошло событие, которое индийская пресса назвала испытанием нового оружия. За считанные часы Брахмапутра поднялась и затопила десятки деревень. Сотни человек погибли, десятки тысяч потеряли дома. Китайцы объяснили наводнение тем, что в горах сошёл сель, перекрыл реку, за естественной дамбой налилось озеро, а потом оно прорвалось. Стихия — что мы можем против неё! Но на запрос Индии, почему она не получила обычного в таких случаях предупреждения об опасности, необходимого для эвакуации людей, Китай не ответил. В настоящее время плотина через Брахмапутру закончена и вводится в эксплуатацию. То, на что способна рукотворная дамба, стократ превышает возможности любого селя.
Стратагема № 6 хороша тем, что её можно применить несколько раз. Не так давно Китай заявил о необходимости превращения одной из крупнейших пустынь мира, Такламакан, в цветущий сад. Для этого придётся реализовать проект посерьёзнее Великой Китайской стены — построить Великий Китайский тоннель под Тибетом, больше тысячи километров длиной, через сейсмоопасные области, на глубине в несколько километров. И повернуть в него Брахмапутру.
Эта царь-труба будет в 10 раз длиннее самого длинного на сегодня в мире тоннеля, а Брахмапутра во много раз мощнее любой заключённой в тоннель реки. Звучит запредельно фантастично, но кто может сказать, где границы возможностей современного Китая? Некоторые видимые из космоса инженерные сооружения говорят о том, что работы ведутся и что похожий, поменьше масштабом, проект уже начат в соседней с Тибетом провинции Юньнань. Для сотен миллионов людей, живущих на равнинах Бенгалии и Ассама, запуск этого тоннеля означает смертный приговор. Брахмапутра кормит и поит этих людей. Выключи её — и их земля превратится в пустыню. Нет сомнений, что Китай отдаёт себе отчёт в последствиях своего мегапроекта. Наверняка он уже спланировал и следующий шаг. Например, воспользоваться стратагемой № 5 «Грабь во время пожара».
В дуле Брахмапутры
Ночь. Полная луна. Мы идём гуськом по утоптанной тропке между залитых водой рисовых полей. Зеркала полей упираются в абсолютно чёрное ничто. Это джунгли, слева и справа от тропы. Недоступные свету, но очень живые. Они стрекочут, рычат и воют на тысячу голосов. Мы не торопимся. Сегодня последний день, когда мы имеем право находиться в Пемако. У нас есть ещё два часа до полуночи, а до границы, подвесного моста через Брахмапутру, осталось совсем чуть-чуть. Хочется напоследок напитаться этим воздухом, этими звуками и жёлтой тропической луной.
По очереди мы карабкаемся на узкий шаткий мост. Сквозь дыры в настиле видно, как далеко внизу несётся серая масса воды, вспухая пенными гребешками. Брахмапутра. Великая. Циклопическая. В лунном свете кажется, что мостик никуда не ведёт, тает в волнах где-то на середине реки. Шаг, ещё шаг. Растаял за спиной и другой конец моста. Рома, идущий первым, останавливается и закуривает. Огонёк его сигареты — единственное, что привязывает нас к реальности в этом промежутке между мирами. Никто не произносит ни слова. Нас легонько качают исполинские качели, подвешенные в пустоте, в сердце сотканной из лунного света и серых струй фата-морганы.
Так же молча, по одному, мы сходим с моста на твёрдую землю. Каждый по-своему переживает эту минуту общения с вечным. Внезапно — свет, слепящий в лицо! Боже, это Ты? Непохоже. Со всех сторон бегут люди, кричат, и не слышно доброты в их голосах. Да они с оружием! Рефлекс опытного путешественника заставляет нас мгновенно побросать рюкзаки и поднять руки вверх. В луч прожектора входит человек, остальные стоят поодаль с автоматами наизготовку.
Перед нами офицер индийской армии — что ж, не самый плохой вариант. Некоторое время он разглядывает нас, щурясь в ярком свете. Оборачивается, что-то говорит себе за спину. И снова к нам, официально: «Сейчас вас и ваши вещи перевезут в специальное помещение. Там вы переночуете, завтра утром вы будете вызваны на допрос. Вещи подлежат досмотру». Не дослушал наши растерянные сбивчивые вопросы и возражения, обтёр лицо ладонью, добавил: «Четвёртые сутки вас тут в засаде ждём. Заебались, верите?»
Утром нам пришлось проснуться рано. Полицейские сами пришли к нам в комнату, принесли поесть. Прямо за завтраком устроили допрос — подробный, бессистемный и бестолковый. Нас спрашивали о датах и местах ночёвок, погоде, весе рюкзаков, рационе питания, встреченных людях. Ответы они тщательно записывали в блокноты. Большинство географических названий полицейские слышали впервые и просили уточнить написание. Часа в два они объявили перерыв на обед и оттуда уже не вернулись. Зато прибыл вестовой из погранчасти. Он вызвал нас на допрос к полковнику, командиру гарнизона.
Полковник больше говорил сам и почти ничего не писал. От некоторых его реплик волосы шевелились на голове. «Где вы должны были встретиться со второй группой? Не врите мне, мы знаем про вторую группу! Она шла вам навстречу из Китая!» В этом кабинете объяснять про паломничества и интерес к чакрам тела Дордже Пагмо представлялось неуместным и неумным. Мы как заведённые повторяли «Да, сэр!», «Никак нет, сэр!», лихорадочно пытаясь понять, что за бонус-приключение на нас свалилось. Из погранчасти нас вернули обратно в «специальное помещение», где уже ждали другие люди, с проницательными глазами.
Вместе с ними мы до самой ночи отсматривали и копировали на их носители наши фото- и видеоматериалы. Они даже не намекнули, что ищут. За этот длинный день мы вымотались больше, чем за любой, самый тяжёлый, день в горах, но всё равно долго не могли заснуть. Сидели на кроватях лицом друг к другу, нагромождали факты на домыслы и пытались предсказать, угадать своё будущее.
Следующий день начался в точности как предыдущий — те же самые полицейские и допрос за завтраком. Мы опять ответили на кучу вопросов, а они — ни на один из наших. Почему нас задержали? В чём нас обвиняют? Что будет дальше? «Знаете что, сходите лучше погуляйте, пока можно», — посоветовали полицейские, уходя на обед. Дождались, пока мы все выйдем из «специального помещения», и заперли дверь на ключ. Около часа мы честно отрабатывали команду «гулять». Обошли весь посёлок по периметру, вышли на взлётную полосу маленького аэродрома и бродили по ней туда и обратно. Поглазели на вертолёт, которого ещё вчера тут не было. Постояли около моста через Брахмапутру, но подниматься не стали. Нельзя взойти на тот же мост дважды.
От моста повернули обратно. Наша комната была уже открыта, а в ней сидел подтянутый улыбчивый мужчина средних лет и крутил в руках мой GPS-навигатор, хотя, когда я уходил, прибор был спрятан глубоко в рюкзаке. «Здравствуйте! Очень приятно познакомиться, — сказал мужчина. — Можно я задам вам пару вопросов?» Допрашивал нас он недолго, но так умело, что иногда казалось, будто он читает мысли, а ответы слушает только для виду. Было ясно, что он уже изучил всё, что мы ранее сказали полиции, и даже говорил с кем-то из встреченных нами в Пемако людей. Закончив допрос, он представился: майор военной разведки, прибыл прямо из Дели. Правда, к огромному нашему облегчению, не по наши души, а за душой полковника. «Ай-яй-яй! — он игриво погрозил пальцем кому-то невидимому. — А граница-то у нас не на замке! Пойдёмте, кое-что вам покажу». На окраине аэродрома стоял военного цвета грузовик, обвешанный антеннами. «Вот эта машинка, — он любовно похлопал грузовик по боку, — сказала нам, когда и откуда вы звонили по своему спутниковому телефону. И знаете что, это совпало с вашими показаниями! Это очень, очень удачно. Через пару дней мы, скорее всего, вас отпустим», — и он улыбнулся во весь рот.
2020 год от рождества Христова и 5121 год Кали-юги, эры раздора. Злоба и недоверие отравили воздух Пемако. Стонет Дордже Пагмо, Алмазная Веприца — в священных чакрах её тела стоят войска, а её позвоночник перерезан плотиной. Паломники и тертоны больше не могут следовать пути заслуг из-за режима погранзоны. Больше не возникают чудотворные круги на листьях. Как и тысячу лет назад, теперь одна надежда — на Гуру Ринпоче! Он вернётся из нирваны, окинет Пемако любящим взглядом и улыбнётся в усы. Потом засучит рукава и построит новый летучий корабль для всех страдающих богов, людей и животных. Он погрузит на корабль Дордже Пагмо, белые горы её грудей и тайную чакру джунглей, тертона и его цветущий сад, гомпу Данакоши и остров Цета, немного тигров для паломничества смелых, всех лопа и мемба и краснокнижных такинов для их пропитания. Поднимет корабль выше облаков и отправит его за тридевять земель, туда, где не сталкиваются ничьи геополитические интересы, где мир молод, огромен и полон загадок, а каждый вдох переполнен волшебством бытия. И пусть остаётся противоборствующим гигантам белое пятно на месте Пемако, пусть делят они его, сколько им заблагорассудится. Они наверняка и не заметят подмены.
