Этим летом амфитеатр на Покровском бульваре из заурядного последствия московской реновации превратился в один из главных источников столичных новостей и очаг непрекращающегося восстания. В «Яме» проходят выставки, лекции, фруктовые свопы и постоянные попойки. Одни строят на стене Белого города свой небольшой медиабизнес, другие хотят её закрыть, а третьи следуют примеру Тесака и в компании московского ОМОНа пытаются то ли всех разогнать, то ли сделать себе имя на массовых драках. По просьбе самиздата исследователь городских социальных коммуникаций Ольга Пичугина объясняет, как «Яма» открыла портал в мир Старой Москвы, где Чистые пруды всё ещё называются Поганой лужей, а останки древней крепости помнят пыточные подвалы Малюты Скуратова и концлагерь в стенах Ивановского монастыря.
В летнюю пятницу, стоило хорошей погоде раскинуться, наконец, на бульварах города, жители Ивановской горки и улицы Покровки замирали в ужасе. «Может быть, всё-таки дождь?..» — с надеждой думали они, глядя в безоблачное небо.
На Хохловскую площадь на Покровской бульваре меж тем стекался народ. Студенты, туристы, местные алкаши и районные депутаты рассаживались на огромных ступенях, уходящих амфитеатром вниз к остатку стены Белого Города, древней Москвы. Старинная кладка, похожая на ряд выступающих из земли гигантских зубов, использовалась посетителями как фон для выставки пустых бутылок. Для стороннего наблюдателя, стоящего на краю амфитеатра, бутылки складывались в надпись «Лев хуйло».
Народ всё прибывал. Полифонический гул разговоров, музыки, смеха, слёз и звона бутылок взлетал вверх и направлялся прямиком в открытые окна жителей окрестных домов. С их балконов под вечер публика на площади смешалась с тенями и окончательно превратилась в одно неразличимое нечто, изрыгающее перегар и ругань, пьющее и ссущее где пожелает. Чудовище, живущее в «Яме». Монстр с Ивановской горки.
На углу Колпачного переулка и Покровского бульвара стояли хранители окрестностей — Шаман и Ольга Владимировна — и привычно наблюдали за происходящим.
Пробуждение
В середине нулевых на Хохловской площади начали строительство. «Яма» должна была стать подземной парковкой, но строительная свая упёрлась в останки Белого города, проект заморозили, и котлован много лет простоял под зелёной сеткой. В 2016 году на «Активном гражданине» выбрали проект реконструкции места — и так здесь появился амфитеатр. Широкие ступени, безликое серое пространство, которое, очевидно, должны были наполнить энергией посетители.
Амфитеатр не пользовался особенной популярностью вплоть до лета 2018, когда в столице проходил финал чемпионата мира по футболу: «Россия на удивление прошла в чемпионате дальше, чем все ожидали, и бары в центре были забиты, — рассказывает журналист Виктор Булгаков, один из ведущих инстаграм-аккаунта yamamoscow, насчитывающего сегодня около двадцати тысяч подписчиков. — Собравшись как-то раз на просмотр одного из матчей в „Сосне и липе“, мы поняли, что там слишком тесно, и вышли искать другое место, пока не забрели в „Яму“. Пустое огромное пространство, где только пару человек сидели и ели пиццу. Мы тоже сели, посмотрели футбол и разошлись. Следующие несколько дней мы стабильно приходили нашей компанией туда и проводили там вечера, выпивали и веселились».
Виктор затрудняется назвать тот момент, когда и как именно в их компании это место стали называть именно «Ямой», и сам объясняет, что так просто короче и удобней, чем «Стена на Хохловской площади», особенно если ты нетрезв. Однако точно можно сказать, что в июне 2018 года, когда в инстаграме появился одноимённый аккаунт, этот эпитет уже был в ходу.
«Девочки из нашей компании решили, что пора собирать все смешные моменты, происходящие в „Яме“, в одном месте, и создали аккаунт @yamamoscow в инстаграме для друзей и знакомых. Он всем очень сильно зашёл, и „Яму“ постоянно отмечали в сториз, чтоб мы выложили это к себе, и тогда мы поняли, что в этом есть свой потенциал. Вскоре в „Яме“ произошла драка с участием нашего знакомого Дани, и мы использовали его фотографию с разбитым лицом для листовок. Затем сделали небольшой стенд с доской и маркером, на котором все желающие могли что-то написать, и это был переломный момент. Стенд полностью исписали за пару часов и несколько раз пытались спиздить. Но мы этих людей прогоняли».
Вскоре после запуска аккаунта к компании, состоявшей из Виктора Булгакова, Ани Аристарховой, Даши Честь, Варвары Койфман и Жени Островской, присоединился Дмитрий Койфман, и с тех пор костяк проекта оставался неизменным. Друзья вели ежедневную хронику жизни «Ямы», и свою первую тысячу подписчиков yamamoscow набрала за месяц. К хозяевам аккаунта стали обращаться для совместного проведения некоммерческих мероприятий, выставок, публичных лекций и свопов, а тем же летом проект впервые заработал на рекламе мобильного оператора Tele2, продвигавшего свои мероприятия в амфитеатре через соцсети.
К осени 2018 проект набрал порядка 2000 подписчиков и вышел на плато — зимой в «Яме» никто не собирался и проект не рос. Но его основатели уже стали строить планы на 2019 год:
«Весной мы решили сделать официальное открытие сезона yamamoscow, — рассказывает Виктор. — Мы приехали под музыку из „Бригады“ на лимузине, вышли по ковровой дорожке, сделали фотостену, угощали всех шампанским и канапешками с сыром и виноградом, включали музыку громко и танцевали в самом центре. Тогда больше ста человек пришли посмотреть именно на наш перформанс, и тогда же в „Яму“ начала ходить полиция, но в тот день они почему-то никого не трогали. В тот момент мы поняли, что это охеренно — делать подобные крупные штуки для народа за свои деньги и своими силами, а зарабатывать на коммерческих проектах типа той истории с Tele2, когда они предложили нам прорекламировать свой временный павильон в „Яме“.
Мы сделали открытый урок рисования, утро йоги, бесплатную раздачу сидра и всякие такие ништяки. Всем нравилось, все довольны, подписчики растут, жильцы очень редко, но пишут нам в аккаунт, что мы должны следить за людьми, чтоб не мусорили и не орали. Мы старались и призывали народ к этому».
С того момента жизнь на Хохловской площади только набирала обороты. За лето количество подписчиков в соцсетях выросло на порядок, окрестные кафе организовали в «Яму» бесплатную доставку, замшелый «Дикси» на Покровке, 17 делал огромную выручку на продаже дешёвого вина и пива. В «Яме» договаривались, покупали, свопились, а с недавних пор, говорят, стали продавать плёночные фотоаппараты.
Пока жители окружающих площадь домов думали, как бы устроить на месте «Ямы» пруд и запустить в него крокодилов, пока священник по утрам читал прохожим проповеди, а городские власти ставили временные заграждения, амфитеатр на Покровском бульваре стремительно превращался в единственное в городе место, где можно быть кем угодно и делать всё что ты захочешь. Впрочем, на Ивановской горке это уже когда-то было.
Спячка
Журналист и писатель Владимир Гиляровский создал бренд Ивановской горки ещё в начале ХХ века, и эта репутация живёт, словно нет никаких джентрификаций и урбанизма. Как ни стараются девелоперы превратить район в километре от Кремля в оазис высокой культуры быта, ничего не получается: достопримечательное место Хитровка на Ивановской горке и окрестности остаются центром скопления московских маргиналов.
Генерал-майор Николай Хитрово после пожара 1812 года собирался устроить здесь сад и подарить городу, но после его смерти на месте палисадов выросли рынок и трактиры — новый владелец Хитровки так завершил её благоустройство.
После отмены крепостного права народ хлынул в Москву. На Хитровке можно было найти подработку, купить, продать, переночевать, выпить, снять, украсть. Место кипело, бурлило, гудело. Власть всячески пыталась бороться с Хитровкой, но, конечно, ничего не вышло: народу Хитровка была нужна, и народ своё право на неё защищал. Здесь, как и сегодня в «Яме», не было борьбы сословий, классовых споров. Бывшие дворяне и крестьяне варились в одном котле. В архивной брошюре «О некоторых условиях жизни населения Хитрова рынка» конца XIX века сказано о 35 чиновниках, дворянах и одной баронессе, соседствующих на нарах с вчерашними зеками и крестьянами.
Гиляровский смаковал подробности грязной Хитровки и стал для неё чем-то вроде евангелиста. К нему за консультацией обращались Станиславский и Немирович-Данченко при подготовке спектакля по пьесе Горького «На дне». Правда, во время экскурсии по Хитровке одному из режиссёров чуть не разбили голову бутылкой, но премьера прошла с успехом.
Советская власть поступила с Хитровкой жестоко: закатала рынок бульдозером, устроила площадь, поставила пивные автоматы и разбила сквер. Однако местные жители вспоминают, что в 70-х и 80-х жить на Горке и в окрестностях было страшновато. На закате СССР местность кишела стариками, детей почти не было; ожидающие своих поездов на Курском вокзале, до которого минут пятнадцать пешком, и приезжие коротали время в районе. Местные вспоминают и сумасшедших паломников около Ивановского монастыря, нищих и юродивых.
Ивановская горка всегда будто притягивала то, от чего хочется закрыть глаза и отстраниться. Своей известностью Хитровка затмила другие события, происходящие здесь в разные эпохи. Многие связаны с Ивановским монастырём, который и дал название месту. Ранее Ивановская горка называлась кулишками, что означает, по одной версии, болото, по другой — пустырь после вырубки леса.Поговаривают, ночами у стен храма до сих пор можно услышать плач княжны Таракановой — монахини Досифеи, выдавшей себя за дочь императрицы Елизаветы II и Разумовского. Знаменитая психопатка Салтычиха, забившая до смерти своих крестьян, тоже отбывала наказание в Ивановском.
В конце XIX века монастырь получил крупную сумму на реконструкцию, по плану здесь должна была появится «маленькая Флоренция». Но Горка была против. Пока разрабатывали план реконструкции, грянула Первая мировая война, а затем случился 1917 год. После революции бо́льшую часть территории Ивановского монастыря передали отделу принудительных работ НКВД и преобразовали в Исправдом — концлагерь. Заключённых затаскивали в лагерь через Святые Ворота. После войны здесь также находилась тюрьма, и почти до 90-х бо́льшая часть территории монастыря была в ведомстве МВД, что, правда, никак не отразилось на благополучии района.
Ещё одна местная достопримечательность — подземная речка Рачка, проистекающая из водоёма, который когда-то назывался Поганая лужа. Теперь это Чистые пруды. Лужа никуда не делась, просто когда-то администрация города решила, что ничего поганого в центре города быть не может, а могут быть только Чистые пруды. Летом по утрам в них плавают бомжи, а вечером — дрессированная нутрия.
Разливавшуюся в дожди Рачку долго ловили в подземные трубы, но она всё равно успела разрушить колокольню Храма Троицы Живоначальной на Грязех у Покровских ворот в XVIII веке. «На Грязях» — это про Рачку. Она учиняла смрад везде, где оказывалась. С первым проектом трубы для заточения Рачки ничего не вышло — и пришлось построить деревянный мост. Рачка его, конечно, снесла. Но в конце концов её всё-таки отловили и заперли в коллекторе. Но каждый раз, когда тучи над Горкой и проливались дождями, Рачка просыпалась. «Наша Рачка-истеричка!» — говорили местные и готовились ходить по колено в воде. Программа «Моя улица» вроде бы её одолела, но отчего-то кажется, что это ненадолго.
Коренные
Местные очень ревностно относятся к тому, что Ивановскую горку часто путают с Китай-городом из-за станции метро. Китай-город — это Зарядье, Никольская, Ильинка, Варварка. Смежный район, но полный антипод Горки. Китай-город — это сверкающий туристический рай, парящий мост. Китайгородские спешат не бухать в «Яму», а с работы в правительственных учреждениях домой, чтобы утром снова вернуться в безупречный мир бюрократии на Новой площади. Горка же — отражение Китай-города в кривом зеркале. Однако местные видят в ней «живую жизнь» и очень гордятся, что район не стал элитным, в отличие от Патриарших и «золотой мили» Пречистенки.
Главные борцы с джентрификацией местности — кулишкинский шаман и Ольга Владимировна. Ольга Владимировна выросла на Ивановской горке и считает, что сыграла огромную роль в становлении её враждебной независимости. Человек, который сам себя называет шаманом, в реальности — финансовый юрист Дмитрий, в определённых кругах известный как участник пяти сезонов «Что? Где? Когда?» Ему около сорока, он живёт в соседнем с «Ямой» переулке, всегда ходит в цилиндре, клетчатом пиджаке и с тростью. Поговаривают, учился в Лондоне. Его знают все местные жители, и хотя он не старожил Горки, по переезде сразу заработал репутацию местного трикстера и стал наводить порядок.
Методы у Ольги Владимировны и шамана Дмитрия разные, но суть одна: дать району жить так, как он живёт, и ничего, что иногда приходится мириться с зассанными стенами и ночными барами. Желание контролировать Горку и дать ей быть самой собой порождают у шамана довольно парадоксальные суждения:
«Объяснить ямским хипстерам — не проблема. Надо просто адекватный наряд полиции. Делающий замечания и предлагающий желающим кутежа удалиться. И вяжущий только тех, кто не выполняет законных требований», — говорит шаман.
На вопрос, реально ли это в принципе, он отвечает: «Значит, мы снова будем пионерами. Придумали Горку, „Яму“, придумаем и новую парковую полицию с человеческим лицом. Надо начинать мечтать конкретнее. Место у нас такое — желания исполняются, мечты сбываются!»
Ольга Владимировна выгуливает в парке «Горка» в Спасоглинищевском переулке белого и пушистого, словно облако, пса. Парк она придумала и добилась его создания именно для этого. А ещё для того, чтоб сажать розы. Поэтому местные иногда зовут её Цветочной феей.
Парк «Горка» — предшественник «Ямы». Десять лет назад между Спасоглинищевским переулком и улицей Забелина образовался пустырь. Земля была ничьей, и всё время кто-то на неё покушался. Ольга Владимировна смотрела на этот пустырь из окна своего дома на Большом Спасоглинищевском и думала: «Здесь нужен парк». Они с подругой из соседнего дома начали собирать информацию и выяснили, что эта территория — природоохранная зона и входит в общую концепцию улицы. Под предводительством Ольги Владимировны местные жители объединились и стали действовать. Вскоре появился парк с названием «Горка». В нём быстро осели окрестные подростки, студенты и алкаши. «Горка» на время даже успела засветиться в заголовках СМИ: мол, из парка сделали клоаку. Но Ольга Владимировна устраивала дежурства, общалась с посетителями и полицией. Ненадолго воцарилась тишина, но потом появилась «Яма».
Шаман Дмитрий закрывать «Яму» не хочет. «Яма» ему нравится. Он знает: она на своём месте. Для её же блага он думает, как бы её чуть-чуть утихомирить. Цветочная фея Ольга Владимировна говорит, что нужно самим создать условия для добра, и тогда всё будет хорошо. Кто знает, может быть, она и права.
Чудовище выходит на улицы города
Тем временем за прошедший сезон растущая популярность «Ямы» среди городских маргиналов получила неожиданное продолжение в лице Михаила Лазутина, взявшего прозвище Лев в честь собственного знака зодиака.
«Отлично помню этот день, — вспоминает Виктор Булгаков. — Пятничный вечер, в „Яме“ полная посадка. И начинаются какие-то крики, смех, ор, народ резко встаёт, и мы видим „Льва против“. У меня первый его приход и второй смешались в единое целое, это были разные пятницы, но помню, что это был самый пиздец: перцовые баллончики, первые задержания, драки, все то бегают от него, то ходят за ним.
Это стало каким-то переломным моментом в истории „Ямы“. На протяжении пяти недель каждую пятницу в 21:00 мы все после работы ехали в „Яму“ и ждали его, и он, конечно, приходил. Каждый раз он был всё более подготовлен, каждый раз приводил всё больше людей. Сначала он был с командой, потом с полицией просто, которая выносила всем предупреждения, а потом с ОМОНом, который хватал рандомных людей и увозил. Пять недель это было интересно, а потом все забили на Льва и стали бояться только полицию. Он приходил — все убегали и ждали, когда он уедет вместе со своими пациками.
Дальше произошла ситуация с отравлениями фантой, мы слышали об этом один раз в директе нашем, но там парень не вдавался в подробности, и мы не обратили внимания. А потом это коснулось нашей подруги Людмилы Чижовой — и началось. Мы через „Яму“ начали искать людей, которых отравили, и откликнувшихся было столько, что мы по нескольку часов в день обрабатывали эти истории. Андрей Яковлев [журналист The Village] их складывал воедино, и в итоге „Яма“ стала таким большим помощником в задержании человека, который отравил больше двадцати пяти человек.
Ещё за август-сентябрь мы сделали там первую костюмированную собачью вечеринку „Пёси Пати“, и это было самое доброе мероприятие лета, а потом ребята из Stand-Up Club #1 устроили в „Яме“ „прожарку“ „Льва против“, на которую он, правда, не пришёл.
Сейчас там стоят автозаки почти каждые выходные, народу становится меньше и холодает, ну а мы постепенно готовимся к официальному закрытию сезона».
Когда в московском правительстве решили огородить «Яму» специальными заборами, она тут же материализовалась чуть ближе к Китай-городу у Политехнического музея. И ещё немного — на Маросейке, 13, где во дворе стоит алая руина. На лавочках и широких ступенях всё так же спят бомжи, а молодые люди рядом галдят, пьют и слушают музыку.
Детёныши «Ямы» живут во всех районах столицы годами, десятилетиями. «Ямы» появляются в дорогих и дешёвых ночных клубах, у торговых центров, в захудалых кафе, у метро. С ними безуспешно борются местные «шаманы» и «феи», а они, как грибы после дождя, растут и растут. Может быть, именно в «Яме» и кроется настоящая Москва.
