По просьбе самиздата Хатима Мутаева и Александра Левинская рассказывают историю почти тридцатилетнего противостояния растущего организма психокультов и российского антисектантского движения. Как в войну с тренингами личностного роста оказались втянуты академики, РПЦ, спецслужбы и Совет Федерации и почему психокульты и их основатели раз за разом всех их побеждают — в заключительном эпизоде многосерийного расследования самиздата.
Это исправленная и дополненная версия статьи. В неё добавлены комментарии богослова Александра Дворкина.
Оглавление
Часть I: Мать, одержимая горем
Отец двоих детей решает стать настоящим мужчиной,
пенсионерка выходит на тропу войны, детектив внедряется в тренинг для женщин
Человек из Уссурийска ломает кости, людей и верит в свою неуязвимость
Детектив под прикрытием наблюдает, как голые женщины создают себе счастье
Часть IV: Бесконечная битва
Почему Мизулина, блогеры и борцы с сектами десятилетиями сражаются с психокультами и всегда проигрывают
В 2014 году мужской тренинг «Спарта» Антона Бритвы (по паспорту Руданова) привлёк внимание видеоблогера-скептика Михаила Лидина, который занимается развенчанием лжи, мифов и псевдонаучных теорий. Он стал собирать информацию о проекте, нашёл пострадавших, пообщался с семьями впавшего в кому после курсов Бритвы Александра Захарова и погибшего Ильи Лунина (читайте в главе «Умри как мужик»).
«Мне показалось, что это один из самых опасных тренингов современности. Я подумал, что будет правильно рассказать о той его стороне, о которой организаторы умалчивают», — говорит Лидин.
Он выпустил два видео о «Спарте», где вместе с психологом и юристом провёл анализ информации из открытых источников. Проект не ответил на критику, однако ролики заинтересовали журналистов федеральных каналов. В 2014 году при поддержке Лидина на телеканалах НТВ и РЕН ТВ вышли репортажи о «Спарте».
Михаил рассчитывал, что освещение в СМИ побудит правоохранительные органы заняться расследованием, но его ожидания не оправдались. «Может быть, этого недостаточно?» — подумал Лидин и отправился на гостевую встречу «Спарты» вместе с приятелем-журналистом. Блогер не переживал о своей безопасности, поскольку ехал на открытое мероприятие в центр Москвы. К тому моменту Лидин не снимал роликов полгода и надеялся, что команда «Спарты» успела забыть его лицо.
Уже на входе Михаил понял, что это не так: он заметил несколько косых взглядов в свою сторону. Сотрудники «Спарты» окружили Лидина, завели в помещение отдельно от других посетителей и вызвали на разговор. Один из организаторов тренинга, Руслан Гафаров, начал снимать блогера, в ответ Михаил тоже достал телефон и включил запись.
— Лучше эту штуку отключи, сейчас мы не в той ситуации. Миш, она просто сейчас разобьётся, — сказал присутствовавший руководитель проекта Антон Бритва.
— Просто сама возьмёт и разобьётся? — уточнил Лидин.
— Да, конечно. Есть такая возможность, — ответил Руданов. — Ну а есть возможность, что не разобьётся.
После этих слов Бритва напал на Михаила, схватил его за шею и заставил выронить телефон. Приятель Лидина тем временем продолжал вести запись. Позже в тот день Руданов сказал Лидину: «Не лезь в те дела, куда тебя не просят. Ты ещё маленький и глупый. Миш, мне очень много сил сейчас требуется для того, чтобы тебя просто не разъебать. Я тебе скажу, что какой-то период времени назад я бы это сделал сразу и быстро. Если ты думаешь, что у меня для этого недостаточно ресурсов, денег или связей, то ты глубоко ошибаешься».
Лидин написал заявление, однако получил отказ в возбуждении уголовного дела из-за незначительности ущерба. Гражданский иск Михаил решил не подавать, так как не хотел затевать судебные тяжбы ради 10 тысяч рублей. В 2016 году Лидин выложил в сеть ещё один ролик о «Спарте», где осветил смерть Романа Каплана на мужском тренинге.
Антон Бритва сформулировал своё мнение по поводу критики проекта в таких словах: «Я думаю, что ни один человек, который не проходил „Спарту“, не сможет сложить подлинного представления о том, что такое „Спарта“ как тренинг. Если он начнёт копать интернет, он найдёт кучу негативных отзывов по поводу меня и если хорошо покопается, то найдёт ещё и кучу позитивных. Меня радует, что ни один человек, который писал про меня негативные отзывы, никогда не был у меня на мероприятиях и большинство из таких людей не знакомы со мной лично. Это нормально. Очень тяжело найти человека, который со мной работал, которого я тренировал и который бы дал мне какие-то изначально глубоко неположительные рецензии».
Первыми бороться с психокультами начали ещё на их родине, в США, в 1970-х. Тогда пострадавшие фактически утопили создателя Lifespring Джона Хенли в судебных исках, а серия журналистских расследований уничтожила репутацию компании и вынудила Хенли покинуть страну. Историю становления и распада империи Lifespring читайте в главе «Полвека пыток и суицида» предыдущего сезона исследования.
Россия же столкнулась с этой проблемой сразу после распада СССР, и все 1990-е до тренингов личностного роста почти никому не было дела. Закон «О свободе совести и религиозных организациях», принятый в 1990 году, наделил граждан правом самостоятельно выбирать любую веру, а в стране начался ренессанс православия, ислама, буддизма и традиционных верований. Параллельно в Россию стали проникать миссионеры новых религиозных течений типа баптистов, иеговистов и мормонов, а также самые различных культов и псевдорелигиозных объединений. Первая реакция пришла не от государства, а прямиком изнутри постсоветского общества. Ниже мы рассказываем историю анти сектантского движения со слов учёных – социологов и религиоведов.
В 1993 году возник Московский комитет по спасению молодёжи от псевдорелигий и тоталитарных сект. По стране действовали более пяти таких организаций, их костяк составляли родители сектантов, которые делились опытом и помогали другим семьям, оказавшимся в схожей ситуации. Эти объединения обращались со своими петициями в государственные инстанции, что, как правило, не приносило никакого результата.
В том же 1993 году православные активисты по благословению патриарха Алексия II основали некоммерческий Информационно-консультативный центр святого Иринея Лионского при Синодальном отделе религиозного образования и катехизации РПЦ. Организацию возглавил Александр Дворкин — сотрудник отдела и кандидат богословия (учёная степень присвоена в США в 1983 году).
Центр стал активно вести просветительскую деятельность: проводил лекции, печатал книги и брошюры об опасности деструктивных культов. По словам Дворкина, он с самого начала публично заявлял, что тоталитарные секты могут быть не только религиозными, но столкнулся с критикой со стороны правозащитников. Православные психологи и юристы Центра консультировали пострадавших, но не занимались реабилитацией бывших сектантов. «Когда я работаю с членом секты, я не ставлю себе задачу вывести его из культа. Моя главная задача — это заставить человека задуматься. Если он это сделает, то сам выйдет из секты», — объясняет Дворкин в беседе с самиздатом.
В 1994 году Архиерейский собор РПЦ принял определение «О псевдохристианских сектах, неоязычестве и оккультизме», в котором призвал помогать временно оступившимся. Священник Олег Стеняев организовал Центр реабилитации жертв нетрадиционных религий при московском храме Всех Скорбящих Радость. На долгие годы Стеняев стал главным миссионером РПЦ, который читал проповеди, вступал в долгие диспуты с сектантами и возвращал их в православную веру.
В целом работа РПЦ в деле борьбы с культами и сегодня направлена прежде всего на возвращение сектантов в лоно церкви, даже если прежде воцерковленными они не были. Поэтому в сферу внимания РПЦ попадали прежде всего иеговисты, саентологи и члены секты «Белое братство», а явления, копирующие психологию религиозной секты, но не проводящие религиозных обрядов, интересовали меньше. Тренинги личностного роста оказались в тени борьбы церкви с конкурентами. Как отмечают Вершинин и религиовед Марина Бигнова, к концу 1990-х российские ученики Джона Хенли уже вовсю писали книги и открывали собственные центры по всей России, но суть их деятельности во многом оставалась неясной, пока не начались научные исследования.
В 1995 году Евгений Волков, кандидат философских наук, доцент кафедры общей социологии и социальной работы Нижегородского государственного университета, начал консультировать пострадавших от сект и представителей государственных учреждений.
Евгений перевёл семь основных работ американских учёных о психокультах, прошёл стажировки по теме психологического насилия в США и Великобритании, принял участие в нескольких судебных процессах против сект. Вокруг Волкова образовалась наиболее активная группа светских специалистов, к которой присоединился Михаил Вершинин, социальный психолог из Самары.
С 1999-го он исследовал психокульты, фокусируясь на отличительных чертах работы Lifespring, и выделил пострадавших от психологического насилия на тренингах личностного роста в отдельную группу людей, нуждающихся в особых методах реабилитации. В 2006-м он начал преподавать консультирование жертв в Поволжской государственной социально-гуманитарной академии. Волков и Вершинин стали соавторами ряда научных статей о психокультах и выступали экспертами сайта «Открытое сознание» — информационного проекта о сектах, созданного анонимной группой психологов, юристов, правоохранителей, преподавателей и программистов для обмена опытом.
Со временем изучением психокультов занялись и религиоведы, заметив наконец в их практиках нечто сходное с устройством тоталитарных сект. Отдельную группу среди светских специалистов составили преподаватели вузов с гуманитарным образованием: историки, филологи, психологи. Эти люди сотрудничали с правоохранительными органами и вели свою деятельность, как правило, непублично, ориентируясь в теме культов на уровне любителей.
«Там очень много людей, которые пишут бредовые экспертизы без научного подхода. Просто говорят: „Так, у коня есть копыта, у копыт есть подковы, подковой можно убить, подкова сделана в США, значит, мы имеем проникновение иностранных агентов под прикрытием“», — объясняет Вершинин логику экспертов. В 2000-е ресурсов для борьбы с тренингами и коучами, которых на тот момент в стране были уже тысячи, у светского крыла антисектантского движения явно не хватало.
В 2009 году Александр Дворкин, богослов и президент Российской ассоциации центров изучения религий и сект (РАЦИРС) стал вице-президентом на первой в России конференции Европейской федерации центров по исследованию и информированию о сектантстве (FECRIS), объединяющей более 30 некоммерческих организаций из разных стран. В 2018 году Дворкин переизбрался на этот пост в третий раз. Он также возглавляет Экспертный совет по государственной религиоведческой экспертизе при Министерстве юстиции РФ.
Как утверждают два члена антисектантского движения, Дворкин оказывает влияние на состав профессиональных объединений и настороженно относится к специалистам, не исповедующим православие, особенно к атеистам. Сам богослов это опровергает: «Всё зависит от позиции человека. Если человек является сектозащитником, то мы [Центр св. Иринея Лионского] с ним полемизируем. Если это такой православный, как Олег Стеняев, который считает, что нужно, пользуясь зависимостью человека от секты, навязать ему православие, таким образом лишая его свободного выбора, то с ним мы тоже полемизируем. Если человек в целом разделяет наш подход и понимает, что тоталитарные секты — это опасно, понимает, что такое контроль сознания, то мы, конечно, сотрудничаем».
В стране насчитывается более 20 православных центров по противодействию деструктивным культам, тогда как светское направление представляет небольшая группа специалистов. По словам Вершинина и религиоведа Ларисы Астаховой, сегодня российское антисектантское движение ослабляют внутренние противоречия. Специалисты, которые расходятся во взглядах, вступают в идеологические споры или просто игнорируют друг друга.
По опыту Вершинина, многие представители РПЦ, в частности священнослужители, считают, что люди попадают в психокульты из-за безверия, советуют пострадавшим выполнять ритуалы, а основную цель видят в переходе к православию. Светские специалисты опираются на научную базу и помогают развивать критическое мышление. Разница в методах приводит к междоусобицам.
При этом, по словам члена антисектантского движения, общая клерикализация власти и общества привела к тому, что светские специалисты получают меньше поддержки от государства, чем их коллеги из организаций, входящих в структуры РПЦ. Поэтому, несмотря на то что светских специалистов и так мало, их число постоянно сокращается из-за сложности и высокой стоимости научных исследований.
По словам Дворкина, государство не поддерживает ни одну организацию из РПЦ, входящую в РАЦИРС, в том числе епархии и их миссионерские отделы. Он убеждён, что православные сектоведы из РАЦИРС придерживаются научного подхода. «Мы считаем, что вначале человеку нужно помочь стать самим собой, а потом уже говорить с ним о религии, если он сам этого захочет. Мы верим в свободу выбора человека», — объясняет Дворкин.
Практически все светские специалисты, которые начали деятельность в 1990-х, отстранились от дел спустя 10 лет. Евгений Волков тоже закончил свою борьбу с культами. Он перестал консультировать пострадавших, устав от нулевой эффективности.
«В России нет национальной стратегии подхода к религиозной безопасности и работы с сектами, — объясняет Вершинин. — И для правоохранительных органов, и для общества жертвы культов — это не жертвы ДТП, терактов или убийств, они живут, платят налоги, как все остальные. Я работаю со спецслужбами уже двадцать лет. Нет погибших, нет оружия, нет терроризма — у правоохранителей на это нет времени. Но это не потому, что они злодеи, просто на каждом офицере спецслужб висит по двадцать пять дел. Они настолько перегружены, что реагируют не на то, где пожар может случиться, а на то, где уже горит и есть пострадавшие.
Любое государство переживает, когда его налогоплательщики умирают, и реагирует на это прежде всего. А у нашего государства, помимо коррупции и ещё каких-то ограничений, просто нехватка средств, чтобы решать эти вопросы», — утверждает Михаил Вершинин.
Ситуацию осложняют пробелы в правовом поле. Невозможно ввести в законодательство термин «секта», пока там нет определения традиционной религии. Отсутствует и понятие психологического вреда, поскольку никак не регулируется сфера психологической помощи. Чтобы доказать негативное воздействие на психику, требуется установить причинно-следственную связь, то есть сравнить психологическое состояние до и после культа.
Это можно сделать только в том случае, если человек наблюдался у психотерапевта, который состоял в штате больницы, правильно заполнял бумаги и вёл историю болезни пациента. В России не многие каждую неделю посещают психоаналитика. Вообще Уголовный кодекс включает мало деяний, которые встречаются в практике деструктивных культов: уход от налогов, мошенничество, удержание силой, физическое насилие, проституция, доведение до самоубийства. Все эти статьи хорошо работают только при наличии прямых доказательств, а такое бывает редко.
«Деньги отдал? Отдал! Сам отдал? Сам! И всё. Про гипноз не расскажешь, про сглаз тоже», — объясняет Вершинин. По словам психолога, культовые организации реально уязвимы в сфере финансовых махинаций и налоговых преступлений. Другая брешь — отсутствие лицензии на осуществление образовательной деятельности. Однако секты обычно скрывают свой род занятий.
Ещё одной проблемой является поиск свидетелей и потерпевших. Обычно все участники группы уверяют, что получили прекрасные результаты, а тот, кто обратился в полицию, с самого начала был неадекватным. «Огромное количество пострадавших жутко трудно найти, а если получится, то их жутко трудно заставить говорить. Они не хотят об этом говорить, они молчат, клянутся, боятся, потому что считают, что это стыдно, ведь они по собственной воле туда залезли. У многих есть набор собственных комплексов, плюс многих эксплуатировали в сексуальной сфере. Люди не хотят всё это выкладывать. Механизм работы с этими организациями будет отрабатываться, если будет не один пострадавший, а хотя бы несколько. Если пострадавший один, то возникает вопрос: „А может, ты оговорил его? А может, он тебя просто обидел?“» — рассказала самиздату религиовед Лариса Астахова, часто выступающая экспертом на судебных делах вокруг деятельности деструктивных культов.
Всё это делает расследование и сбор доказательств для стороны обвинения необыкновенно трудоёмким процессом. По этим причинам уголовные дела против деструктивных культов почти не возбуждают, несмотря на многочисленные публикации в СМИ. Тем более что, по мнению экспертов, в последние годы эти организации стали более защищёнными.
Раньше психокульты действовали под видом благотворительных фондов. Очень многие психокульты (в частности «Спарта») включали в свои тренинговые программы сбор пожертвований для детдомов и оказывали номинальную поддержку гуманитарным проектам в целях улучшения имиджа. Теперь же они создают тренинговые или консалтинговые центры, где сочетают деструктивные программы с обычными курсами ораторского мастерства и тимбилдинга для бизнеса. Компании укрепляют свои позиции, открывая филиалы: Институт непрерывного развития проводит тренинги не только в Москве, но и в Новосибирске, «Спарта» имеет представительства более чем в сорока регионах России и СНГ.
Если в 1990-е культы не слишком заботились о конспирации, то сейчас превратились в максимально закрытые структуры. Изменилась и методика. По словам Виктора Бирюкова, практикующего юриста и волонтёра антисектантского движения, технологии смягчились и усложнились, а деструктивность перестала выражаться так ярко, как четверть века назад. Лидеры психокультов стали получать профильное образование и научились оперировать сложными терминами.
Руководители обзавелись необходимыми юридическими знаниями. Теперь культы стремятся не нарушать закон, а обходить его. «У нас есть 239-я статья УК „Создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан“. Что они делают? Они регистрируют коммерческую организацию, посягающую на личность и права граждан», — объясняет Бирюков. При этом значительную часть будущих защитников и покровителей коучи воспитывают на своих тренингах сами. Одним из них стал адвокат Александр Карабанов.
Александр Карабанов родился 16 мая 1977 года в Москве. Выпускник Московского университета МВД и МГУ, он начал свою карьеру в МВД как специалист по расследованию громких экономических дел, а затем перешёл к юридической практике. Коллегия адвокатов «Карабанов и партнёры» зарегистрирована с 2013 года, но в своём посте во «ВКонтакте» Карабанов писал, что ещё до начала частной практики уже работал адвокатом и обзавёлся корпоративными клиентами.
В списке его клиентов — Ксения Собчак, Виктор Дробыш, олигарх Сергей Полонский и другие российские знаменитости. Карабанов, а также сотрудник его бюро адвокат Владислав Пахомов, с которым доводилось сталкиваться Валерии Рожковой в ходе расследования обстоятельств самоубийства её дочери, ведут активную светскую жизнь и периодически выступают в качестве гостей на шоу «Пусть говорят». Последний громкий кейс бюро Карабанова на сайте «Карабанов и партнёры» — уголовное дело об угрозе жизни «Гном Гномычу», сыну Евгения Плющенко и Яны Рудковской.
После того как Лолита Милявская обвинила Московский тренинговый центр в мошенничестве, адвокат Карабанов выложил в своём инстаграме пост в защиту основателя центра Романа Тихонова. Он рассказал, что и сам прошёл трансформирующую программу МТЦ, но ему, в отличие от мужа Милявской, тренинг помог. Целью Карабанова за время лидерского курса была покупка квартиры стоимостью от одного миллиона долларов, и он её выполнил.
В ходе своей юридической практики Карабанову, а также членам его бюро неоднократно приходилось представлять интересы самых разных ветвей индустрии тренингов личностного роста. С «гуру женского счастья» Денисом Байгужиным им не приходилось иметь дела, но доводилось защищать интересы знаменитого секс-коуча Алекса Лесли.
17 января 2019 года Алекса Лесли и эскортницу Настю Рыбку, которых выслали из Таиланда, в аэропорту России задержали по делу о вовлечении в проституцию. Две девушки, которые посещали курсы Лесли, уверяли, что начали заниматься проституцией именно под влиянием коуча. Тогда интересы Лесли представлял адвокат Михаил Мушаилов — также член коллегии Карабанова.
Сам Карабанов тоже высказался по делу: «Пока им задают вопросы по уголовному делу, но в ближайшее время все они скоро разрешатся. Потому что они занимаются своей деятельностью, проведением тренингов, которая ведётся исключительно на основании закона. И я уверен, что им ничего не грозит. Это бизнес, с которого платятся налоги». В настоящий момент Алекс Лесли находится на свободе и периодически заявляет о желании возобновить тренинги.
В целом с деятельностью МТЦ была связана не только личная судьба и карьера адвоката, но и семья: на имя жены Карабанова было зарегистрировано ИП, с которым вплоть до 2019 года заключали договоры клиенты МТЦ, и одно время другой его родственник даже возглавлял центр. Впоследствии Валерия Рожкова получила доступ к материалам допроса, в которых жена отрицала своё участие и утверждала, что муж вёл эти дела без её ведома. (Подробнее про многолетнюю войну Рожковой с МТЦ можно прочитать в главе «Мать, одержимая горем».)
В материалах проверки по факту смерти Романа Каплана, погибшего на тренинге Антона «Бритвы» Руданова, адвокатом значился также Карабанов. Сейчас Михаил Мушаилов, Давид Давтян и Андрей Лухин, которые являются адвокатами коллегии Карабанова, представляют интересы Бритвы и «Синергии» в деле против Михаила Лидина.
Параллельно Карабанов принимает участие и в законотворческой деятельности, но в несколько необычной ипостаси. В период с 2016 по 2017 год адвокат стал ведущим различных шоу на ютубе, в частности шоу с Алёной Поповой — известной правозащитницей, которая продвигает закон о домашнем насилии. В этих видео они говорили с жертвами и разбирали их судебные тяжбы с обидчиками. В 2017-м Карабанов стал помощником депутата Госдумы Оксаны Пушкиной. Сейчас Карабанов и Попова входят в рабочую группу, которая продвигает закон о профилактике домашнего насилия в Госдуме.
Корреспондентка самиздата предпринимала попытки взять комментарий у Александра Карабанова начиная с мая этого года, но в ответ на многочисленные обращения к нему и запросы в «Карабанов и партнёры» получила отказ через сообщение в телеграме от Карабанова с формулировкой: «Столько сомнительных движений в последнее время вокруг этой темы». Сообщение было получено 4 июня, и по поводу мотивов отказа можно только предполагать, что они могли быть связаны со слушаниями по делу о смерти Марины Рожковой, назначенными на середину лета, но впоследствии перенесёнными на неопределённый срок из-за пандемии COVID-19. О том, как именно соотносится в жизни адвоката лоббирование закона против домашнего насилия и специфическая клиентура, самиздату узнать не удалось.
Многие культы пытаются опереться на действующую власть и активно поддерживают российских политических лидеров. На фоне этих нововведений выявлять деструктивные организации становится всё труднее. Вершинин выделяет ряд признаков, которые отличают адекватный тренинг от психокульта.
В первую очередь, с точки зрения Вершинина, ведущий должен обладать не только психологическим образованием, но и достойной научной репутацией: состоять в признанных профессиональных ассоциациях, выступать на конференциях, публиковаться в научных журналах и на сайтах.
Хорошим знаком являются неанонимные и не слишком восторженные отзывы, написанные в разном стиле. Организаторы обязаны предоставлять всю информацию о тренинге, включая программу и адрес проведения. Следует насторожиться, если сведений мало или они очень абстрактны, а также при виде таких формулировок, как «уникальная авторская методика», «метод, который помог тысячам», «100-процентная гарантия результата» и подобных.
Только договор может защитить права участника. При этом документ должен оформляться не на рядового сотрудника, его жену или неизвестного человека, а на генерального директора компании. Также необходимо следить, чтобы название программы в договоре соответствовало реальному.
Ещё один красный флажок — подписка о неразглашении. На любых психологических программах просят не раскрывать личную информацию участников, однако другие ограничения отсутствуют: человек имеет право обсуждать курс и методы работы ведущего.
Психологи-профессионалы не набирают группы больше пятнадцати человек, поскольку толпе людей невозможно оказать качественную помощь. Тренинги бывают длительными, до нескольких дней, но в таком случае перерывы объявляются каждые час-полтора, иначе люди теряют работоспособность. Ведущий не должен устанавливать слишком жёсткие временны́е рамки и постоянно торопить участников.
Адекватный тренинг посвящают заявленной теме, а не переводят в развлечение, шоу или эмоциональные качели. Профессионалы принимают все точки зрения, не подвергают людей стрессу и унижениям. «Есть огромное количество тренеров, бизнес-тренеров, тренеров деструктивных культов, которые выглядят издалека как одинаковые люди в одинаковой одежде в одинаковом месте, и понять, у кого из них в руке букет цветов, а у кого — дробовик, очень тяжело. Здесь зло приносит позитивные результаты. Кажется, что позитивные, потому что их вред неспециалисту сложно оценить», — говорит Вершинин.
Тем не менее все эти признаки могут помочь определить психокульт практически каждому россиянину. Но есть исключения.
В 2017 году Совет Федерации созвал комиссию по разработке закона о сектах, которую возглавила Елена Мизулина. Это произошло после того, как заявление в полицию написала певица Лолита Милявская, утверждавшая, что курсы личностного роста в Московском тренинговом центре нанесли вред психике её мужа Дмитрия Иванова.
В состав рабочей группы вошла и судебный религиовед Лариса Астахова: «Моя цель участия в этой группе была в том, чтобы мы говорили о любых формах духовного насилия, даже околорелигиозных, которые подобны религии по своей форме, хотя по содержанию это чисто психология или коммерция. Если используются определённые приёмы, те же самые общие коммерческие собрания продавцов, но с элементами религиозного ритуала, вы получаете совсем другой уровень эмоционального всплеска и фанатизма».
Комиссия стремилась создать универсальный законопроект, который охватил бы все виды деструктивных культов, однако в процессе работы столкнулась с множеством проблем. Заседания проходили в непрерывных дискуссиях.
Юристы предлагали запретить культовые организации, но Астахова предостерегала законотворцев от такого шага, считая, что это заставит секты усилить конспирацию и только усугубит положение. «Иногда проще разрешать, но контролировать, лицензировать, регламентировать, чем всё подряд запрещать», — считает религиовед.
Возникло много сложных вопросов: как законопроект воспримут верующие, как отреагирует национальное движение? Долго обсуждали формулировку. Разразился спор о том, какое слово следует выбрать — «член» или «участник». Первого в последнее время начали избегать из-за неблагозвучности, и группа склонялась ко второму варианту, но оказалось, что кажущиеся синонимы имеют разные значения. Член — это тот, кто входит в организацию, а участник — человек, который пришёл на один раз.
Комиссия остановилась на первом определении, но на этом сложности не закончились. Звучали разные предложения. Астахова помнит, что постоянно поднимала руку и говорила: «А если вы это в такой формулировке примете, то у вас получится, что половина монастырей РПЦ попадут под этот закон и станут сектами».
В какой-то момент эксперты осознали, что провести границу между традиционными религиями и сектами невозможно. Любая религиозная организация может принять деструктивную форму. Например, лидер монастыря решит, что живёт в XVI веке, и начнёт ставить монахов на горох до врастания в колени. Непонятно, как государство должно реагировать на такие случаи. Появилась и более важная проблема: если создать новый закон о деструктивных культах, то придётся ввести термин «секта» в более чем триста законов и подзаконных актов.
В итоге комиссия отказалась от идеи отдельного проекта. Эксперты сошлись во мнении, что необходимо реформировать существующее законодательство, в котором уже эффективно работают некоторые позиции. Комиссия начала обсуждать коррективы в закон «О свободе совести и религиозных объединениях». Часть предложений совпала с недавно принятым пакетом поправок к Конституции.
Астахова предполагает, что законотворцы учли пожелания рабочей группы. Комиссия запланировала много нововведений: добавить в УК термины религиозного и психологического вреда, сделать для следователей разъяснения о том, как трактовать некоторые статьи. «Очень часто бывает, что человеку, который специализируется на религиозном праве, понятно, о чём речь, а просто юристу на местах — непонятно», — объясняет Астахова. По мнению религиоведа, если коррективы внесут в законодательство, работа с культами в России будет строиться по одному из двух сценариев.
Первый — разделение на желательные и нежелательные организации. Второй — легализация всех культов, в том числе малочисленных сообществ магов и целителей. При таком подходе все они должны регистрироваться и платить налог. «На самом деле это очень жёсткий реестр контроля за этими организациями. Одна малейшая жалоба — и у человека проблемы. Он не может безнаказанно совершать всё что хочет. Он понимает, что либо он в реестре, платит налог и очень корректно себя ведёт со своими последователями, либо он не в реестре, но тогда ему запрещена любая такая деятельность», — объясняет Астахова. Сейчас Россия не реализует ни один из двух сценариев. Заседания рабочей группы не проводятся уже год.
Весной 2020 года блогер Михаил Лидин почти одновременно получил иск от Антона Руданова и досудебную претензию от университета «Синергия». В заявлении Руданов требует признать информацию в четырёх роликах о «Спарте» не соответствующей действительности, порочащей его честь, достоинство и деловую репутацию; запретить видео к распространению на территории РФ; опубликовать на канале Михаила ролик-опровержение; выплатить моральную компенсацию в размере 10 тысяч рублей. По неизвестным причинам в иске не упоминается пятое видео, посвящённое смерти Романа Каплана на тренинге «Спарты».
«У него [Бритвы] есть вопросы к словам о том, что после его тренинга люди погибают или становятся инвалидами. Пока конкретики я не вижу, у них там просто идёт пересказ моих слов из четырёх роликов», — говорит Лидин. Обвинения его удивляют: «Это как вообще? То есть нужно постановить, что таких людей, как Илья Лунин, Антон Кокарев, Роман Каплан просто не существовало?» «Синергия» в досудебной претензии требует удалить видео Михаила, где блогер рассказывает о связи университета и «Спарты».
Как утверждает «Синергия», в ролике содержится клевета и незаконно используется товарный знак компании. Лидин написал письмо в университет и попросил уточнить, в чём заключаются нарушения, но до сих пор не получил ответа. Первое заседание по делу Бритвы состоялось 29 июня. Интересы Руданова представляли адвокаты из коллегии «Карабанов и партнёры».
Сам Бритва на слушание не явился, зато в суд приехала Галина Желанная, которой коуч звонил, чтобы сообщить ей о смерти сына на первом же дне тренинга. Во время заседания юристы Руданова не объяснили, какие именно фразы Лидина считают не соответствующими действительности. Вместо этого они представили лингвистическую экспертизу четырёх роликов размером в 150 страниц. Кроме того, выяснилось, что «Спарта» не существует как юридическое лицо. Все документы оформляются на ИП Ольгу Калину, жену организатора «Спарты» Сергея Калина, так что формально Антон Руданов не имеет отношения к этой организации и к ответственности привлечь его нельзя.
Основатели Московского тренингового центра Роман и Наталья Тихоновы сегодня находятся за рубежом и периодически проводят тренинги по видеосвязи. После нескольких переименований и переездов, а также вынужденного перерыва на карантин МТЦ продолжает свою деятельность в России под руководством воспитанника Тихоновых Григория Соколова. После возбуждения иска о мошенничестве «гуру женского счастья» Денис Байгужин зимой 2019 года также выехал за пределы Российской Федерации, воспользовавшись визой в США, и продолжает вести тренинги удалённо. Основатель компании Lifespring Джон Хенли после эмиграции из США живёт в Мексике и продолжает вести тренинги для испаноязычной аудитории.
Дорогой читатель! После выпуска материала выяснилось, что редакция не запросила комментарий богослова Александра Дворкина, хотя опубликовала информацию о нём, написанную со слов других источников. Дворкин связался с нами и указал на ошибки и неточности в публикации. Мы их исправили и добавили его позицию.
