Мы знаем, вы ждали этого так же, как и мы: очередная остросюжетная та самая история от нашего читателя Александра Перунова. Животные в жизни Александра играют весьма драматичную роль: он возмужал, сражаясь в двенадцать лет с захватившей его жилплощадь анакондой; мстил заносчивому реднеку с помощью мёртвого скунса; исследовал феномен человеческой памяти, пытаясь понять, когда где и у кого он украл коня. На этот раз тоже не обошлось без представителей фауны — зелёная морская черепаха чуть не стала причиной скоропостижной и весьма нелепой смерти автора.
В не столь далёком 1991 году в Ленинграде на свет появился я. К пяти-шести годам я был вполне обычным мальчишкой, у которого, как и у всех мальчишек в этом возрасте, был определённый круг интересов. Его, конечно, нельзя было назвать обширным, но всё-таки он был, в основным он состоял из мультфильмов. После детского сада, сидя дома, я мог на несколько часов впасть в забытье, окунувшись в мир Диснея, трансформеров и прочей лабуды.
Как-то раз домой вернулся дедушка. Мой дед работал начальником радиостанции на судне дальнего плавания и дома бывал крайне редко. Вернувшись домой после очередного рейса, дед ожидал, что его любимый внук встретит его лучезарной улыбкой и крепкими объятиями, а вместо этого он застал меня за просмотром какого-то «Вольтрона».
Дед решил пресечь это дело на корню, и, не стесняясь в выражениях, со словами «хватит всякую хуйню смотреть», несмотря на мои вопли и бабушкины протесты, выключил «Вольтрона», достал какую-то кассету, вставил её в видеомагнитофон, уселся рядом со мной и нажал на «play». Так я впервые познакомился с сериалом «Одиссея Жака Кусто» и полюбил море. Сухой старик с живыми глазами быстро заменил мне Оптимуса Прайма, и вечера я теперь проводил, залипая не на битвы автоботов с десептиконами. Теперь я вместе с бородатыми мужиками, которые не стеснялись выпивать в кадре, странствовал по свету на «Калипсо» — старом списанном минном тральщике, который переоборудовал под себя капитан Кусто. Всё это я рассказываю потому, что, возможно, именно детские впечатления и желание покорять моря повлияли на то, в какой ситуации я оказался спустя семнадцать лет.
Зимой 2013 года, ранним солнечным утром я стоял за штурвалом трёхпалубной посудины. Перебрасываясь шутками с капитаном, я вел её вдоль побережья Сиамского залива, готовясь сделать первую остановку для погружений. Это был дайвинг-тур.
Дайверы были поделены на две группы. Первая группа состояла из новичков. В основном это были индусы, которые крепко приняли на грудь предыдущим вечером и сейчас, сопровождая все движения охами и вздохами, с трудом влезали в гидрокостюмы. Вторая группа была малочисленной, зато более опытной. В неё входили я и ещё два немца, не помню уже, как их звали, но назовём их Якобом и Вильгельмом, например. С ними меня объединяла одна цель — пройти курс Advanced Open Water Diver.
Сейчас поясню. В мире есть несколько ассоциаций и федераций, которые занимаются обучением начинающих дайверов. Одна из известнейших — PADI (Профессиональная ассоциация инструкторов по дайвингу). Обучаясь в PADI, ты сам можешь стать инструктором, но перед этим необходимо пройти несколько курсов.
Первый курс я прошёл ещё на Родине, а прохождение второго решил совместить с отпуском. В тот день — после двух недель погружений, в том числе ночных, после подводного ориентирования и подводных съёмок — мы должны были совершить наше финальное погружение, которое бы завершило наш курс. Нашей задачей был рэк-дайвинг — погружение на затопленные объекты.
Итак, индусы трясли жирком и готовились к первому погружению, немцы отдыхали где-то на второй палубе, а мы с капитаном, с которым я успел здорово сдружиться за прошедшие две недели, торчали на мостике, наслаждаясь морским бризом. Моё погружение должно было состояться вечером, и до него ещё было время, поэтому я решил последовать примеру моих немецких товарищей и немного отдохнуть. Передав управление капитану, я отправился на вторую палубу. Устроившись в тени и мечтая о том, что в следующем году я самостоятельно погружусь на «Тистлегорм», я не заметил, как заснул.
Разбудили меня Якоб с Вильгельмом, которые уже успели облачиться в гидрокостюмы. Выяснилось, что до нашего погружения осталось полчаса. Пока я спал, погода успела немного испортиться, а индусы опять запьянеть. Не обращая внимания ни на первое, ни на второе, я протёр глаза и побежал собираться. Я был готов ровно в тот момент, когда мы встали на якорь. Подоспели немецкие товарищи, и мы вместе стали ждать нашего инструктора — Санджара.
Сандажр подошёл через минуту и, так как за две недели совместных погружений мы понимали друг друга без слов, дал нам всего пару рекомендаций. Во-первых, он напомнил, что дайвинг — это парный спорт, а значит, мы должны страховать друг друга. Во-вторых, рассказал о том, куда мы должны были погрузиться. Нашей целью был затопленный десантный корабль «Кхрам», который находился на глубине тридцати метров. Корабль был большим (пятьдесят шесть метров в длину), поэтому Санджар просил нас быть осторожнее, а также, несмотря на относительно хорошую видимость, советовал держаться максимально близко друг к другу. После инструктажа мы проверили ребризёры, количество кислорода в баллонах, нацепили ласты и начали погружение.
Все наши действия были чёткими и отработанными. Мы медленно плыли вдоль палубы, держали одну глубину и один темп, и я тихо радовался тому, как мне повезло с напарниками. Просто неделей ранее, пока мы осваивали тонкости подводной съёмки, с нами вместе погружались индусы, из-за которых нам постоянно нужно было возвращаться на поверхность: то у одного маска запотеет, то другой воды наглотается, то третий просто устанет. Поэтому я точно знал, как важна координированность действий во время таких погружений.
Когда до конца палубы оставалась одна треть пути, Санджар замедлился и указал рукой куда-то вправо. Я повернул голову и увидел, что он показывает на вход в помещение, которое, судя по всему, раньше служило капитанской рубкой. Санджар медленно подплыл к нему, включил фонарик, а затем жестом пригласил нас следовать за ним. Наш инструктор скрылся в проёме, за ним последовал Якоб. Вильгельм обернулся на меня, дабы удостовериться, что я видел их манёвр, но именно в этот момент я заметил какое-то движение слева.
На расстоянии метров семи от нас проплывала морская зелёная черепаха. Я, конечно, слышал, что они водятся в местных водах, но до сих пор ни одной не встречал.
Затаив дыхание, мы с Вильгельмом смотрели, как она медленно проплывает мимо. Такие зрелища запоминаешь надолго. Но засматриваться было нельзя: Санджар с Якобом были уже внутри. Вильгельм приблизился ко входу, дожидаясь меня, я же дал ему понять, что следую за ним. Я включил фонарик и подплыл ближе ко входу, Вильгельм в это время был уже внутри. И тут я в последний раз взглянул на морскую обитательницу. Какой же красивой она была! В этот момент я с улыбкой вспомнил Капитана Кусто и своего дедушку. Обоих уже давно не было в живых, но именно благодаря им я пережил такую волнующую встречу.
Я осмотрелся по сторонам. Справа была лестница, которая уходила вниз, в недра корабля. Оттуда веяло холодом, темнотой и неизвестностью. Прямо подо мной зияла дыра, которая вела на нижнюю палубу. Дыра была достаточно большой для того, чтобы через неё проплыл взрослый человек. Также я заметил бывший иллюминатор, который вёл наружу. По нему было видно, что кто-то приложил к нему руку и расширил его, в принципе, через него тоже можно было проплыть. Исследовать «Кхрам» в одиночку мне абсолютно не хотелось. Какое-то время я оставался на месте, ожидая, что мои товарищи вернутся за мной, но они не возвращались. Пора было выбираться из этого дерьма.
Вот вам совет на будущее: если вы где-то заблудились или потерялись, старайтесь искать выход обратно по своим же следам, если у вас есть такая возможность.
Голова и плечи без заминки прошли сквозь иллюминатор, и тут я вспомнил про баллон за плечами. Я на секунду остановился, а потом представил размер отверстия и решил, что баллон не будет проблемой, просто нужно действовать осторожно. Как я и ожидал, баллон вписался в размеры прохода. Я сантиметр за сантиметром двигался дальше, но внезапно услышал неприятный скрежет: баллон встретился с краем отверстия. Я попытался продвинуться вперёд, но эта попытка не увенчалась успехом. Тогда я решил сдать немного назад и попробовать штурмовать мою преграду во второй раз. Змеиными движениями я начал сдавать назад, до тех пор, пока не ощутил небольшой толчок, который заставил меня остановиться. Так как эта заминка произошла в тот момент, когда из иллюминатора уже практически вышли мои плечи, я быстро понял: на этот раз с краями отверстия встретился запорный вентиль. Я попытался втянуть живот и опуститься немного ниже, чтобы дать вентилю пройти, — не получилось. Тогда я опять двинулся вперёд, но через пару секунд опять услышал знакомый скрежет. Попытался сдать назад, но опять зацепил вентилем край. Вывод напрашивался сам собой: я застрял.
«Не надо было есть три сэндвича на завтрак», — было моей первой мыслью. Второй мыслью было: «Бл*ть, я не хочу умирать сегодня».
Я начал осознавать тяжесть своего положения. Вперёд я продвинуться не мог. Можно было упереться руками в обратную сторону борта и попробовать сильнее рвануть назад, но был риск повредить шланги регулятора или сам вентиль, в этом случае я бы остался в этой жопе без кислорода.
Сказать, что я приуныл, — не сказать ничего. Постепенно, сначала маленькими, а потом и большими волнами, на меня начала накатывать паника. Оставалась ещё надежда на моих товарищей, но их не было.
Я опять взглянул на манометр: кислорода на десять минут. В голове заиграл припев из песни Good Charlotte «The Day That I Die».
— Бл********дь! — заорал я, так громко, как только мог. Изо рта вырвались несколько пузырей, которые стремительно унеслись вверх. Я с тоской проводил их взглядом.
И тут нахлынула злость. Я сжал зубы, упёрся руками в борт и резко толкнул себя в обратном от иллюминатора направлении. Сверху откололось что-то маленькое и упало мне на голову. «Все, пиз*ец, Посейдон, встречай меня», — успел подумать я, предположив, что откололся вентиль. Но мне повезло. Это была часть борта, вентиль оказался мощнее, чем выглядел, а я наконец-то выбрался из своего подводного плена.
Я был так рад, что, естественно, забыл обо всём, чему меня учили. Конечно же, я не доплыл до троса, по которому мы погружались. Важность этого троса заключалась в том, что он служил знаком для проходящего мимо водного транспорта: в этом месте погружаются дайверы. Но, нет. Вместо этого я лихорадочно поплыл наверх, а когда до поверхности оставалось метров восемь, я и вовсе наполнил воздухом компенсатор плавучести и, как торпеда, понёсся вверх. Пока я летел навстречу свету, в голове мелькнуло только одно слово — баротравма.
Не знаю, друзья, либо я очень везучий ублюдок, либо кто-то сверху за мной приглядывает, но я отделался головокружением и тошнотой. Ни крови из глаз, ни пневмоторакса, ничего этого не было.
Всплыв на поверхность, я начал дико озираться в поисках нашего ветхого судёнышка и заметил катер, который нёсся в мою сторону. «Уже ищут», — c облегчением подумал я. И замахал руками, привлекая внимание людей на катере. Но это было необязательно. Катер ехал прямо на меня. В какой-то момент, я понял, что он едет быстро. Слишком быстро. Я закричал, начал размахивать руками, бить по воде. Всё было тщетно. Я бы не успел ни погрузиться, ни отплыть в сторону. Через несколько минут мою голову должен был надвое расколоть нос этого катера, а я даже и названия его не знал. Я закрыл глаза и в который раз за день приготовился к смерти. Но, как я уже сказал, я везучий ублюдок.
В последний момент катер изменил вектор движения. В нескольких метрах от моей головы пронёсся гребной винт, а меня самого обдало волной, но чудо произошло: меня заметили.
После этого катер уже на спокойном ходу подошёл ко мне, мне протянули руку, а через минуту я, укрытый одеялом, пытался объяснить капитану-камбоджийцу, который был испуган не меньше, чем я, почему он только что чуть не стал убийцей. А спустя ещё минуты три я оказался на своём судне, которое стояло совсем близко, но которого я не увидел из-за волн.
Меня встретили объятиями и вздохами облегчения. Оказалось, что у Санджара с ребятами тоже возникли проблемы: в недрах корабля за что-то зацепился Яков. Как только он был освобождён, ребята поплыли за мной, но меня уже не было. Тогда они доплыли до троса, всплыли на поверхность, но меня не было и там. Наш капитан их подобрал, и они уже вызвали спасателей, готовясь ко второму, теперь уже спасательному, погружению, но тут появился охреневший от страха, блюющий, но живой я. Так что всё в тот день закончилось хорошо.Курс я, как вы уже догадались, не завершил. И на «Тистлегорм» в следующем году не поехал. И вообще погружался с тех пор только в Ленобласти, в небольшом озере, так как в сердце моём с того самого дня в сиамском заливе поселился страх. Но я твёрдо верю, что когда-нибудь я его преодолею. Ради дедушки, ради капитана Кусто, ради любви к морю.
1. Три истории о том, как я попал в кино, но так и не попал в титры.
Истории о сложных отношениях с кинематографом: озвучка фильма, съёмки в сериале и фотопробы к Герману-младшему
2. Как моя мама-переводчик не смогла спасти переговоры между бандитами и китайцами.
Та самая история про языковые барьеры и их последствия в лихие девяностые: бандюганы-бизнесмены, китайцы в шоке, переводчик в ступоре.
3. Как я открыла в себе дар ясновидения и ничего на нём не заработала.
Дарья приезжает на каникулы в Сибирь, где её принимают за известную московскую гадалку, но заработать денег не получается.
